Александр Зимин - Россия на рубеже XV-XVI столетий (Очерки социально-политической истории).

Ряд работ посвящен дипломатическим сношениям России с иностранными державами. X. Яблоновский изучал историю западнорусских земель во время противоборства России и Великого княжества Литовского. Его тезис об экспансии России представляется научно несостоятельным. Плодотворнее попытки О. Бакуса выяснить причины заинтересованности западнорусской знати в присоединении к Русскому государству. [23] Jablonowski H. Westrussland zwischen Wilna und Moskau. Leiden, 1961; Bacus O . Motives of West Russian Nobles in Deserting Lithuania for Moscow. 1377–1514. Lawrence, 1957. )

Особенно широко освещаются вопросы идеологии Руси рубежа XV–XVI вв. В идее «Москва — третий Рим» X. Шедер и В. Н. Медлин видят не одну из теорий церковного происхождения, как считают советские ученые, а некую программу экспансии, провозглашенную русским правительством. [24] Schaeder H. Moskau, das Dritte Rom. Darmstadt, 1957; Midlin W. Moscow and East Rome. Geneva, 1952. См. также: Лурье Я С. О возникновении теории «Москва — третий Рим». — ТОДРЛ, т. XVI. М.-Л., 1960, с. 626–633; Каштанов С. М. Об идеалистической трактовке некоторых вопросов истории русской политической мысли в зарубежной историографии. — ВВ, т. XI. М., 1956, с. 308–324. Работы советских ученых о русском реформационном движении на рубеже XV–XVI вв. вызвали широкий отклик за рубежом. Г. Штекль признает наличие черт реформационного движения в русской действительности того времени и вместе с тем считает их не результатом естественного развития русской общественной мысли, а «эхом» европейской Реформации. [25] Stökl G. Das Echo von Renaissance und Reformation in Moskauer Rußland. — JGO, 1959, Bd 7, S. 413–430. Специальные исследования посвящены взглядам Иосифа Волоцкого, однако наряду с интересными трудами на эту тему есть и работы чисто клерикального характера (книга Т. Шпидлика). [26] Raeff M. An Early Theoretist of Absolutism: Joseph of Volokolamsk. — ASEER, 1949, vol. VIII, N 2; Fennell J. L. The Attitude of the Josephians and Trans-Volga Elders to the Heresy of Judaisers. — SEER, 1951, vol. XXIX, N 73; Spidlik T. Joseph de Volokolamsk. Roma, 1956. Внимательно изучались «Лаодикийское послание» вольнодумца Федора Курицына и связанная с его именем «Повесть о Дракуле». [27] Striedter J. Die Erzählung vom Walachichen Vojevoden Drakula in der russischen und deutschen Überlieferung. — ZSPh, 1961, Bd XXIX, Hf. 2, S. 398–427; Luria J. Probleme der gegemvärtigen «Draculiana». — Osteuropa in Geschichte und Gegenwart. Köln, Wien, 1977, S. 316–327. Обстоятельную книгу о Ниле Сорском написала Ф. Лилиенфельд, выявившая ряд новых источников. Она рассмотрела идеологию Руси того времени в сравнительно-историческом аспекте. Сводный труд о русских ересях XI–XV вв. написал Э. Хеш. Н. Ангерман обнаружил новые данные о русско-немецких культурных связях конца XV в. [28] Litienfeld Fairy v. Nil Sorskij und seine Schriften. Berlin, 1963; Hösch E. Orthodoxie und Häresie im alien Rußland. Wiesbaden, 1975; Angermann N. Kulturbeziehungen zwischen dern Hanseraum und dem Moskauer Russland um 1500. — Hansische Geschichtsblätter, 1966, Jg. 84, S. 20–48; idem. Bartholomäus Ghotan in Novgorod. — Zeitschrift des Vereins für Lübeckische Geschichte und Alterumskunde, 1965, Bd 45, S. 141–148. Появились и обобщающие труды с разносторонней оценкой важнейших явлений данного периода. Один из томов шеститомной «Истории России» Г. Вернадского посвящен XV — первой трети XVI в. Автор с позиций «евразийского» подхода обосновывает тезис о складывании Русского государства в системе монгольского властвования. Роль монголов непомерно преувеличена. Основанная на традиционной источниковой базе, книга отставала от уровня науки уже в момент публикации. Успехи политики Ивана III Вернадский объясняет «новыми генами, приобретенными в результате браков московскими князьями». [29] Vernadski G. Russia at the Dawn of the Modern Age. New Haven, 1959.

Монография Д. Феннела о деятельности Ивана III привлекает широким подходом к теме, ярким изложением, знанием литературы проблемы. Автор хорошо знаком с советской историографией, выводы которой он широко использует. Отдельные наблюдения Д. Феннела (в частности, о «династическом кризисе» 1497–1502 гг.) приняты советскими учеными. Недостатком книги является отрыв политической истории от социально-экономических предпосылок образования единого государства. [30] Fennell J. Ivan the Great of Moscow. London, 1961. См. рец. Я. С. Лурье (ИСССР, 1962, № 4).

Основные законы общественного развития, и в частности в феодальную эпоху, установили К. Маркс и Ф. Энгельс. Они доказали, что в период перехода к позднему феодализму формирование крупных феодальных монархий было закономерным явлением, обусловленным сдвигами в социально-экономической жизни общества, развитии производительных сил и росте общественного разделения труда. «Объединение более обширных областей в феодальные королевства, — писали Маркс и Энгельс, — являлось потребностью как для земельного дворянства, так и для городов. Поэтому во главе организации господствующего класса — дворянства — повсюду стоял монарх». Следовательно, складывание государственности протекало в феодальных условиях и вместе с тем было связано с развитием товарно-денежных отношений. «… В конце XV века, — писал Энгельс, — деньги уже подточили и разъели изнутри феодальную систему…» [31] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 24; т. 21, с. 408.

Процесс создания национальных государств позднего средневековья был одним из важных рычагов прогресса. Королевская власть, указывал Ф. Энгельс, представляла собой «порядок в беспорядке», являлась «представительницей образующейся нации в противовес раздробленности на мятежные вассальные государства». Она восторжествовала «повсюду в Европе, вплоть до отдаленных окраин», причем «даже в России покорение удельных князей шло рука об руку с освобождением от татарского ига, что было окончательно закреплено Иваном III». [32] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 411, 415, 416.

Маркс высоко ценил государственную деятельность «великого макиавеллиста» Ивана III. Он писал: «В начале своего царствования (1462–1505) Иван III все еще был татарским данником; его власть все еще оспаривалась удельными князьями; Новгород, стоявший во главе русских республик, господствовал на севере России; Польско-Литовское государство стремилось к завоеванию Московии; наконец, ливонские рыцари еще не сложили оружия. К концу царствования мы видим Ивана III сидящим на вполне независимом троне, об руку с дочерью последнего византийского императора; мы видим Казань у его ног, мы видим, как остатки Золотой Орды толпятся у его двора; Новгород и другие русские республики покорны; Литва уменьшилась в своих пределах и ее король является послушным орудием в руках Ивана; ливонские рыцари разбиты. Изумленная Европа, в начале царствования Ивана III едва ли даже подозревавшая о существовании Московии, затиснутой между Литвой и татарами, — была ошеломлена внезапным появлением огромной Империи на ее восточных границах, и сам султан Баязет, перед которым она трепетала, услышал впервые от московитов надменные речи». [33] Архив Маркса и Энгельса, т. VIII. М., 1946, с. 159; Marx К. Secret Diplomatic History of Eighteenth Century. London, 1899, p. 81; цит. по: Мавродин В. В. Образование единого Русского государства. Л., 1951, с. 257.