Олег Черенин - Шпионский Кёнигсберг. Операции спецслужб Германии, Польши и СССР в Восточной Пруссии. 1924–1942

Даже без явных принципиальных ошибок в итоговой части доклада его содержание носит крайне неоднозначный характер. Из трех вероятных планов действий германских вооруженных сил против СССР руководством разведки ни один из них не оценивается с точки зрения достоверности, объективности и возможности осуществления. Эти варианты просто перечислены в хронологическом порядке по мере поступления сведений. Это привело к тому, что вольное изложение реального плана «Барбаросса» оказалось на последней позиции, без малейшей попытки хоть как-то выделить его как наиболее вероятный вариант.

Далее под буквенными обозначениями (а, б, в…) идет простое перечисление устных сообщений источников военной разведки, какого-то коммерческого директора фирмы «Тренча майне лимитед», югославского военного атташе и других лиц, которые в лучшем случае передают содержание своих бесед с компетентными лицами, но сами по себе первоисточниками сведений выступать не могут [277] 1941 год. Кн. 1. С. 777. .

Из всего сказанного возникают следующие предположения:

1) Голиков, зная недоверчивость Сталина ко всему, что связано с военными приготовлениями Германии, в угоду ему сделав неверные выводы, сознательно извратил содержание сведений военной разведки.

2) Эти выводы по какой-то молчаливой договоренности никакого принципиального значения не имеют, а являются своеобразным проявлением «ритуала» во всем обвинять Великобританию.

В любом случае такое отношение к своим профессиональным обязанностям Ф. Голикова как начальника советской военной разведки не красит. Ведь для того, чтобы добыть пусть и противоречивую, но все же правдивую информацию, многие его подчиненные подчас рисковали жизнью, не подозревая, что в обобщенных документах разведки ее ценность будет сведена на нет абсолютно неверными выводами.

В одной из своих книг бывший руководящий сотрудник внешней разведки НКВД П. А. Судоплатов, не ставя себе целью «реабилитировать» Сталина от возлагаемой на него вины в данном вопросе, указал на имеющиеся сложности реализации разведывательной информации в высших органах власти любого государства. Так, он писал, что, «обвиняя Сталина и Молотова в просчетах и грубых ошибках, допущенных перед началом войны, их критики довольно примитивно трактуют мотивы принятия решений по докладам разведорганов, указывают лишь на ограниченность диктаторского мышления, самоуверенность, догматизм, мнимые симпатии к Гитлеру или страх перед ним…» [278] Судоплатов П. Разные дни тайной войны и дипломатии. 1941 год. М.: Олма-Пресс, 2001. С. 161.

Вина за неоправданное недоверие Сталина к данным своей разведки лежит не только на нем, но и на ее руководителях, которые при подготовке и докладе важных разведывательных документов, зная болезненно-отрицательное отношение Сталина к проблематике подготовки Германии к войне, руководствовались подчас конъюнктурными соображениями.

Их неспособность убедить Сталина в серьезности угрожавшей стране опасности объясняется и тем фактом, что ни по линии военной, ни по линии внешней разведок не были получены доказательные документальные материалы о ходе разработки германским командованием плана «Барбаросса», предусматривающего ведение войны на два фронта.

В третьем разделе Плана Генерального штаба Красной армии «О стратегическом развертывании вооруженных сил Советского Союза на Западе и Востоке» от 11 марта 1941 года так и сказано: «Документальными данными об оперативных планах вероятных противников как по западу, так и по востоку Генеральный штаб Красной армии не располагает» [279] 1941 год. Кн. 2. С. 743. . Достоверная информация о сроках начала войны, об основных группировках германских войск на границе, направлениях главного и вспомогательных ударов, содержащая реальные позиции плана «Барбаросса» и полученная по линии военной разведки от резидента «Альты», не была подтверждена документально. Она просто «утонула» в огромном массиве сходных по характеру информационных материалов [280] Лота В. «Альта» против «Барбароссы». М.: Молодая гвардия, 2004. С. 145, 461. .

Большая часть разведывательных данных по линии агентурной разведки основывалась на устных сообщениях источников и данных визуального наблюдения за ходом передвижения немецких войск в оккупированных районах, что никак по критериям достоверности не могло равняться любому закрытому документу.

Из опубликованных в 1990-е годы материалов личного архива Сталина видно, что он очень внимательно изучал именно секретную документацию противника по актуальным внешнеполитическим и военным вопросам. Если бы советской разведкой накануне войны были бы получены такие материалы, то и реакция Сталина на них была бы наверняка иной [281] Лубянка. Сталин и ВЧК — НКВД (январь 1922 — декабрь 1936). Сборник документов / Под ред. А. Н. Яковлева. М., 2003. С. 296, 298; Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД 1937–1938. М., 2004. С. 73. .

Огромный поток сведений о проводящихся в Германии и на оккупированной территории подготовительных мероприятиях к войне, несмотря на ее объективность и достоверность, не смог убедить Сталина в серьезности военной опасности. Объяснение такого отношения к данным разведки, возможно, следует искать в его твердой убежденности, что после кошмара войны на два фронта, которую вела Германия в годы Первой мировой войны, Гитлер вряд ли осмелится напасть на Советский Союз, не сломив сопротивления Великобритании.

В неопубликованных фрагментах воспоминаний маршала Г. К. Жукова имеются такие высказывания: «…Я хорошо помню слова Сталина, когда мы ему докладывали о подозрительных действиях германских войск: „Гитлер и его генералитет не такие дураки, чтобы воевать одновременно на два фронта, на чем немцы сломали себе шею в первую мировую войну“», и далее — «…у Гитлера не хватит сил, чтобы воевать на два фронта, а на авантюру Гитлер не пойдет…» [282] Цит. по: Дамаскин И. Сталин и разведка. М.: Вече. 2004. С. 282–283.

Таким образом, получается, что основной ошибкой Сталина является значительная переоценка личности Гитлера и его качеств как политика и Верховного главнокомандующего, который, вопреки всякой доступной тогда логике политических действий, решился на крайнюю авантюру и развязал войну на два фронта.

Переоценка качеств своего оппонента тесно связана с другой ошибкой Сталина и советского военного командования. В межвоенный период в Генеральных штабах и военных институтах стран Европы опыт Первой мировой войны подвергся самому тщательному исследованию с точки зрения возможности его использования в будущих войнах. И сделанные на основе такого анализа выводы однозначно указывали, что ведение Германией войны на два фронта в будущем невозможно. Как показали дальнейшие события, компетентные специальные службы и органы военного управления СССР не учли произошедших в межвоенный период изменений в характере ведения вооруженной борьбы, обусловленные появлением многочисленных военно-воздушных сил и бронетанковых войск. Как сейчас известно, такими материалами советский Генштаб располагал. Достаточно упомянуть переданный советскому военному атташе начальником Генерального штаба французской армии генералом Гемеленом «Отчет Генштаба Франции о франко-германской войне», содержащий важные данные о вооруженных силах Германии.