Джон Мэн - Хан Хубилай: От Ксанаду до сверхдержавы

Кварталом севернее проходит канал, некогда бывший рвом, отмечавшим северную границу нового имения Хубилая. Я последовал к нему мимо того, что скоро станет главным центром Олимпиады, и вышел к парку Юань Даду, названному в честь династии Хубилая и монгольского Пекина. Гуляющих поджидали ярко раскрашенные прогулочные лодочки. На скамейке дремал какой-то юноша. Вымощенные камнем дорожки окаймляли бывший вал, от которого теперь не осталось ничего, кроме стройных деревьев и тропинок. На одной колонне красовался барельеф Чингиса, сопровождаемого оркестром, плывущим на облаке, и наследниками. Это была не настоящая история, но наследие: колонна была поставлена здесь в 1987 году при создании парка. Но здесь, по крайней мере, хоть что-то уцелело от тринадцатого века — две каменных черепахи, эти символы мощи, любимые китайцами и перенятые монголами. А за ними — территория, на которой стоял дворец Хубилая, заросшая многоквартирными домами.

Если вы хотите получить ощущение Пекина при Хубилае, то лучше всего избегать улиц и поискать нечто, способное высвободить ваше воображение…

К 1274 году дворец у озера Бэйхай был почти полностью завершен для проведения Хубилаем первой аудиенции в главном зале (хотя работы над стенами и над дворцами продолжались до самого конца его царствования). Теперь у него был театр, в котором можно разыгрывать драму власти.

Одна из тайн власти заключается в том, что ее надо демонстрировать. Современный мир стал несколько равнодушен к ее эффектным проявлениям. Демократии эта эффектность смущает; особы же королевской крови, там, где они сохранились, замаринованные в наследии, смотрятся очень красиво, но лишены сущности власти. Но самодержцы, альфа-самцы и иногда альфа-самки истории, всегда знали, что власть и демонстративность отлично работают в паре. От древней Персии до нацистской Германии политическое господство делали осязаемым, используя символы, ритуалы и церемонии для представления тех идеалов, с которыми отождествляют себя правители и через которые они утверждают себя. У разных обществ есть свои способы это делать. Римские императоры становились богами на своих похоронах; непальские короли показывали себя воплощениями бога Вишну через акты щедрости; на Бали король являл свою власть, участвуя в карнавалах; Гитлер превратил самого себя в эпического героя театральностью Нюрнбергских съездов. Как указывает историк Дэвид Каннадайн, короли правят столь же по божественному ритуалу , сколь по божественному праву . Но под различными ритуалами скрывается фундаментальное сходство, о котором много спорят антропологи и историки. Подобные ритуалы и церемонии всегда утверждают несколько вещей: стабильность государства, власть государства над отдельной личностью, важность структуры власти, иерархию «правитель, семья, суд, народ», легитимность правителя и сверхчеловеческие качества, связывающие его с божеством.

Одна из театральных постановок такого рода, которая обнаруживается в нескольких обществах — церемониальная охота. К примеру, она была одним из наиболее значимых событий во Франкской империи Карла Великого после того, как в 800 году его короновали императором. Она была естественным завершением собрания, на котором разрешались крупные политические кризисы, поскольку «охота есть упражнение в достоинствах сотрудничества и демонстрация их». [32] Дженет Нельсон, «Помазанник Божий и народный избранник: Каролингский королевский ритуал», в сб. «Ритуалы царственных особ» под редакцией Дэвида Каннадайна и Саймона Прайса (Janet Nelson, «The Lord’s Anointed and the People’s Choice: Carolingian Royal Ritual», in David Cannadine and Simon Price, eds, Rituals of Royalty]. (Прим. авт.) В драматической форме, в том числе и на последующем пиршестве, она символизировала преимущество коллективного действия, военного и политического союза.

Хубилаю, у которого хватало ума понять пользу ритуалов, не хватало знакомства с их формами в китайской культуре, и в этом вопросе его консультировали многочисленные советники. Источников для этого более чем хватало, особенно громадное трехтомное собрание имперских ритуалов, записанных полтысячелетия назад при династии Тан (618–906), в период, когда Китай был объединенным, богатым и стабильным. [33] Дэвид Мак-Маллен, «Чиновники и космология: ритуальный кодекс Танского Китая», в сб. «Ритуалы царственных особ» под редакцией Дэвида Каннадайна и Саймона Прайса [David McMullen, «Bureaucrats and Cosmology: The Ritual Code of T’ang China», in David Cannadine and Simon Price, eds, Rituals of Royalty]. (Прим. авт.) Танские ученые считали, что эти ритуалы дошли к ним из глубокой древности, где-то с 2000 года до н. э., и в II–I веках до н. э. были модифицированы введением конфуцианской практики. 150 ритуалов, символическая сущность власти, были скомбинированы с космологией, этикой и конфуцианством с примесями буддизма и даосизма. Здесь имелись правила принесения жертв богам неба и земли, пяти направлений, сбора урожая, солнца, луны, звезд, священных гор, морей, великих рек, а также предкам и лично Конфуцию. Существовали обряды для повторяющихся и не повторяющихся ритуалов использования священной горы Тайшань, где сходились миры людей и духов; обряды для монарха и для тех, кто временно занимает его место, для принятия и развлечения послов, для объявления о победах, для браков сановников, для царственных благодарностей, для облачений, для церемоний достижения совершеннолетия (по всем уровням вплоть до чиновников шестого класса), для рассылки меморандумов провинциальным чиновникам, для процедур, проводимых после неурожаев, болезней и траура… и масса вариаций всего этого и многого другого в зависимости от того, проводятся ли они самим императором или его полномочным представителем, и для чиновников всех рангов, от императора до самых низших, чиновников девятого класса. Благоприятные ритуалы требовали воздержания на двух уровнях, ослабленного или усиленного, на протяжении семи, пяти или трех дней, в зависимости от того, каким был ритуал — крупным, средним или мелким. Правила конкретизировали шатры, музыкальные инструменты, занимаемые участниками места и слова молитв. Здесь содержались инструкции по поводу того, как селянам следует приносить в жертву богам земли и зерна вареное мясо, нефрит и шелк. Для проведения ритуалов существовала своя огромная и сложная бюрократия, с четырьмя подразделениями, занимающимися соответственно жертвоприношениями, имперскими пиршествами, императорской семьей и церемониями для иностранцев, а также Совет по Обрядам в департаменте государственных дел. Им требовались сотни специалистов по ритуалам; однако ожидалось, что 17 000 ученых-чиновников всех других департаментов во всех подробностях знают об особых ритуалах в собственной сфере деятельности.