Наталья Котлякова - От Тарутино до Малоярославца

Особенно сильно пострадал от воинских грабежей Тарусский уезд. Село Троицкое, бывшее имение княгини Е. Р. Воронцовой-Дашковой, было сборным пунктом продовольствия и фуража для российской армии. Однако собранные с большим трудом крестьянские запасы расхищались. Грабеж и произвол царили уже на дальних подступах к Троицкому.

11 октября староста с. Лопатина получил приказ земского суда доставить в Троицкое сено (по пуду с ревизской души). Сена у крестьян не оказалось, т. к. его взяли проходившие через село воинские команды. С большим трудом староста купил сено, чтобы выполнить приказ. Когда сено уже навивали на возы, в селе появились казаки и силой отобрали его. Староста просил оставить сено для армии, ссылаясь на приказ, но казачий урядник заявил: «Я ни на что не гляжу, а только беру сено» [55] Там же. С. 115. . Сверх того, урядник отобрал телегу, высыпав на землю крестьянское зерно и три хомута. Староста в отчаянии написал в суд, что ввиду такого «озорничества» не может выполнить поставку и просил «защитить и куды следует зделать предписание» [56] Там же. С. 115. . Но земские суды были бессильны против «озорников» в военных мундирах.

В середине октября старшина Белянинской волости Тарусского уезда получил предписание доставить сено в Троицкое, собрав его в волостных селениях. Выполнить это предписание оказалось невозможно, т. к. через волость проходили воинские части и забирали разные припасы, «не платя за то денег и не давая квитанциев… а хотя и дают таковые, но совсем не в том количестве, сколько принимают, и гораздо менее… и теперь крестьяне волости моей находются совсем почти без пропитания, равно и скот, который остался, должен без корму умереть; а по сим обстоятельствам с душ означенных деревень сена представить в село Троицкое, по неимению, не могу» [57] Там же. С. 115–116. .

Такое же объяснение по поводу непоставки в Троицкое представил и бурмистр сельца Масенки. Только его, когда он попросил деньги или квитанцию за взятый фураж, жестоко избили вместе с крестьянами и отобрали всех лошадей с повозками [58] Там же. С. 116. .

Земские суды были завалены жалобами такого рола. Порой это были настоящие вопли отчаяния. Вот, например, что писал сотский сельца Колесова: «…по сотне моей ездят ежедневно и ночно военные команды и по остановкам делают великие жителям обиды и драки, фураж и сено требуют без всякого порядка — а наипаче жгут огни внутри селений опасно, а за предупреждение крестьян бьют, а по прозбе их за меня, то и меня же, невзирая на должность мою, …бьют по зубам и палками… Мне по их буйствам и непорядкам правлять оную (должность. — А. У .) силы и воли нет» [59] Там же. С. 114. . Земские суды продолжали молчать.

Тем временем стали поступать жалобы о тотальном грабеже всего, что можно унести. Так, например, крестьяне с. Буриново писали: «Содержали мы в оном селе шелковые фабрики, но по случаю близкого расстояния от театра войны разными неизвестными воинскими командами разхищено, как материалу, равно и инструменту, полагаем, не менее как на 12614 руб.» [60] Там же. С. 118. . Но и этот факт не заставил земский суд вмешаться.

Несколько иное отношение было к питейным домам, которые воинские команды просто сметали на своем пути. Эти дома давали немалый доход казне, и поэтому тарусские уездные власти обязали открыть их не позднее 1 ноября. Однако донесения с мест показали, что это невозможно, т. к. питейные дома полностью разграблены, имущество уничтожено, а сидельцы, «без пашпортов, от должностей своих бежали и скрылись неизвестно куда» [61] Там же. С. 120. .

Положение в с. Троицком заслуживает отдельного рассказа. Через 2 года после смерти княгини Е. Р. Воронцовой-Дашковой ее имение (Троицкое с деревнями) перешло к дочери, А. М. Щербининой, и управлялось бурмистром Н. Калининым. Донесения («объявления») бурмистра в Тарусский земский суд рисуют ужасающую картину военного произвола и сравнимы разве что с вражеским нашествием.

Первая встреча с защитниками отечества состоялась у местных крестьян 22 сентября, когда в селе остановился 1-й казачий полк Тульского ополчения. Сытно поев и отдохнув, штаб-ротмистр полка на следующее утро забрал 1520 пудов сена и 122 четверти овса, но квитанцию дал на 900 пудов сена и 68 четвертей овса. Когда бурмистр попросил рассчитаться сполна, офицер, писал Калинин: «бил меня по голове и бороду рвал, сажал под караул, неоднократно и саблю наголо вынимал и принудил меня дать ему квитанцию, что будто бы он в вотчине стоял честно и обид никаких не делал» [62] Там же. С. 118. . Не успели крестьяне проводить «дорогих гостей», которых четверо суток должны были поить и кормить, как нагрянули новые «гости».

29 сентября в имении появился с командой ополчения корнет Сухотин, который самовольно, без денег и квитанции взял 4 воза крестьянского сена. В ответ на просьбу крестьян заплатить или выдать документ корнет обругал их и, ворвавшись в господский дом с командой, награбил разных вещей и напитков [63] Там же. С. 113. . Не погнушался корнет при этом прихватить не только гусли, но и картины, большое зеркало и чехлы с кресел [64] Там же. С. 113. .

Пример корнета оказался заразительным. Вскоре была ограблена библиотека выдающейся просветительницы. Для перевозки книг и фуража офицер Тульского ополчения захватил 92 лошади [65] Там же. С. 113. . Бесценному собранию книг был нанесен непоправимый урон. Но и после такого погрома бесчинства военных в Троицком продолжались. Грабили не только солдаты и офицеры пехотных и кавалерийских полков, но и почтальоны, ямщики и даже доктор [66] Там же. С. 129. . Итоговый список награбленного в с. Троицком впечатляет: свыше тысячи четвертей овса, почти 40 тысяч пудов сена и это, не считая других вещей [67] Там же. С. 116–117. . Запасы бережливой княгини были расхищены.

В ноябре 1812 года, лично обследовав уезд, тарусский исправник сообщил в Калугу, что все селения уезда, не исключая и нескольких господских домов, потерпели убытки от проходивших войск: «а в особенности, состоящия близ реки Протвы, от которых в недальнем расстоянии была расположена наша армия, отчего многих селениев жители находятся совсем почти без всякого пропитания…» [68] Там же. С. 117. .

Вот чем обернулось пребывание российской армии для мирных поселян данного региона. Я не думаю, что крестьяне после таких бесчинств были охвачены патриотическими чувствами. Многим из них нечего было противопоставить вооруженным отрядам, но в ряде случаев крестьяне не только оказывали сопротивление, но и сами нападали на российских воинов.

А. П. Ермолов в своих «Записках…», описывая Тарутинский лагерь, скупо упоминает, что пути сообщения были ненадежны из-за восстаний поселян: «раздраженных грабежами и неистовством» российской армии [69] Записки А. П. Ермолова 1798–1826. М.: Высшая школа. 1991. С. 211. .