Денис Журавлев - Страна восходящего солнца

Поскольку основным методом войсковой разведки является наблюдение, то и разведчиков японцы называли «наблюдателями» – «мономи». По функциям различались «тика-мономи» – «ближние наблюдатели», располагавшиеся на переднем крае своих войск, «тоо-мономи» – «дальние наблюдатели», высылавшиеся вперед, поближе к противнику, и «синоби-мономи» – «невидимые наблюдатели», действовавшие во вражеском ближнем тылу. «Легконогие наблюдатели» – «асигару-мономи» – занимались разведкой местности, а «сутэ-камари» – «выбрасываемые (вперед) и пригибающиеся» – снайперским уничтожением командиров противника. Для осуществления налетов, засад, поисков и рейдов создавались специальные разведывательные отряды, различавшиеся численностью. Согласно «Дневнику войны в Корее», «оо-мономи» – «большой отряд наблюдателей» – отбирался в числе ста воинов от каждой тысячи солдат, «нака-мономи» – «средний отряд наблюдателей» – в числе пятидесяти бойцов от каждой тысячи, «сё-мономи» – «малый отряд наблюдателей» – в числе от одного до сорока пяти воинов от каждой тысячи. Для контроля за настроениями своих войск использовались «видящие» – «мэцукэ», часть из которых действовала тайно – «синоби-мэцукэ». Вопросами контрразведки ведали «прочищающие глаза» – «мэакаси», специализировавшиеся на раскрытии и захвате вражеских шпионов, в том числе ниндзя.

Таким образом, японские феодальные армии располагали весьма разветвленной разведывательной организацией, но в наиболее сложных случаях и для осуществления особых операций военачальники и феодалы предпочитали обращаться к настоящим профессионалам, то есть к представителям тех семей, которые традиционно занимались изучением и практикой методов шпионажа, т. е. ниндзя».

Теперь мы попробуем ответить на вопрос о времени возникновения ниндзюцу. В различных популярных сочинениях на эту тему читатель может встретить самые разнообразные варианты – ниндзюцу якобы существовало в Японии «с древнейших времен», что его истоки следует искать «в седой древности» и т. д. Реальное же ниндзюцу в виде некоей системы, осознанной как Путь, видимо, сформировалось не раньше XV века – в эпоху, получившую в истории Японии название Сэнгоку дзидай – «время, когда страна находится в состоянии войны всех против всех». Хотя само слово «синоби» в том смысле, в котором оно употреблено в этой книге, действительно очень древнее – впервые оно было применено к шпиону-информатору Отомо-но Сайдзину, служившему знаменитому японскому государственному деятелю и реформатору VII века принцу Сётоку-Тайси. Первым же военным шпионом-диверсантом, которого упоминают японские хроники «Кодзики» и «Нихонги», был живший в том же веке Такоя, работавший на императора Тэмму во время междоусобных войн.

Так что, конечно же, некоторые элементы, вошедшие затем в ниндзюцу, существовали задолго до эпохи Сэнгоку дзидай. Это прежде всего элементы буддистской магии и практики дзэн, впоследствии применявшихся при тренировке ниндзя, появление монахов-воинов ( сохэев ) и горных отшельников- ямабуси, нередко практиковавших «иньские» методы ведения войны (маскировки, рукопашного боя и т. д.), создание первых агентурных сетей в среде разбойников, самураев, монахов, появление в эпоху войны Гэмпэй (1180–1185 гг.) или даже раньше первых профессиональных разведчиков, возникновение школ воинского искусства в эпоху Муромати (сёгуната Асикага). Именно в эпоху Муромати (XIV век) в хрониках (в том числе в знаменитой «Тайхэйки» – «Повести о великом мире», название которой является весьма обманчивым, если не издевательским, – это типичная красочная воинская повесть о затяжной кровавой междоусобице) все чаще фигурируют термин «синоби», описания их диверсионно-разведывательных действий, упоминания о целых отрядах этих самых синоби. Но собственно выделение десятков родов и семейств, профессионально занимавшихся ниндзюцу в провинции Ига и уезде Кога провинции Оми, «кодификация» этого искусства произошли, по всей видимости, не ранее XV века.

Видимо, наш читатель знаком с еще одним достаточно популярным утверждением, что ниндзюцу – совершенно оригинальное, сугубо японское явление. Здесь тоже все не так просто. Дело в том, что на становление ниндзюцу как системы не могли не повлиять китайские образцы организации шпионажа, так же как японская культура в целом не могла не испытать сильнейшего китайского влияния, впрочем, оставаясь достаточно оригинальной и самобытной. Это, кстати, понимали и сами средневековые японцы, ничуть не страдая по поводу наличия самого факта заимствования. В одном из поздних трактатов по воинским искусствам можно встретить утверждение, что шпионов, в чем-то похожих на японских, в стране Кара (т. е. Китае) и в Голландии используют похожим образом.

Этими элементами были прежде всего китайские военные трактаты (такие как «Сунь-цзы», «У-цзы» и «Лю тао»), которые были привезены в Японию еще в VIII веке. Авторы этих сочинений в качестве непременного компонента успеха на войне рассматривали деятельность шпионов, лазутчиков и диверсантов. Активное использование шпионов, создание шпионских сетей прекрасно согласовывается с основным принципом древнекитайской военной мысли – экономией сил и просчета наперед многих ситуаций. Особое значение в данной ситуации приобретает учение о стратагемах. Стратагема (кит. чжимоу ) – это такой стратегический план, многоходовая комбинация, алгоритм, в котором скрыта некая изюминка, ловушка для противника. Естественно, стратагемы могут применяться не только в военном деле, но и в мирной жизни, на самых разнообразных макро– и микроуровнях – от дипломатии до межличностных отношений. Умелое применение стратагемы может свести на нет явное преимущество противника и привести к победе. Японцы издавна называли ту самую хитрость, скрытую в стратагемах, термином боряку – уловка, хитрость, интрига. Именно продумыванием и применением «янских» стратагем занимались ниндзя высокого уровня – дзёнин и тюнин, а «иньские», так сказать, тактические, стратагемы были успешно применяемы ниндзя-исполнителями – гэнин.

Посмотрим, что же написал мудрый китайский полководец и философ Сунь о шпионах: «Знание наперед нельзя получить от богов и демонов, нельзя получить путем умозаключений по сходству, нельзя получить путем всяких вычислений. Знание положения противника можно получить только от людей. Шпионы работают, и нельзя знать их путей. Это называется непостижимой тайной. Они – сокровище для государя. Поэтому для армии нет ничего более близкого, чем шпионы; нет больших наград, чем для шпионов; нет дел более секретных, чем шпионские. Не обладая совершенным знанием, не сможешь пользоваться шпионами; не обладая гуманностью и справедливостью, не сможешь применять шпионов; не обладая тонкостью и проницательностью, не сможешь получить от шпионов действительный результат. Тонкость! Тонкость! Нет ничего, в чем нельзя было бы пользоваться шпионами». Как тут не вспомнить замечательный «Марш шпионов» Киплинга: