Денис Журавлев - Страна восходящего солнца

Интересно, как отнеслась бы всевидящая ФСБ к попыткам открыто, да еще и массово готовить высококлассных киллеров и диверсантов, если бы творцы подобных школ и впрямь практиковали «ниндзюцу в полном объеме», как «доверительно» сообщают доверчивым читателям жадные до денег коммерческие лжениндзя (японские, русские, белорусские или украинские – какая разница!), нахально спекулирующие на интересе к ниндзюцу и тотальном незнании его сущности и истории.

Теперь о серьезной исторической литературе на тему ниндзюцу. Как мы уже упоминали, на японском языке литературы о ниндзя достаточно много, причем на любой вкус – научные работы, добротные научно-популярные книги, книги для детей и т. д. Русскоязычной же и даже англоязычной до сих пор остается немного, несмотря на обилие названий книг и статей на эту тему, вышедших за последние полвека на Западе и в странах бывшего СССР. Абсолютное большинство упомянутых работ – крикливые полурекламные сочинения, написанные без знания источников и серьезных исследований. Всерьез проблематикой ниндзя занимались несколько мастеров боевых искусств и профессиональных военных историков, среди которых Д. Дрэгер, Э. Эдамс и С. Тёрнбулл, в России и в Украине – А. Горбылев, В. Момот, А. Тарас, Г. Тай и другие. Самая большая проблема, поджидающая историка, желающего всерьез заняться воинами-призраками, – отнюдь не отсутствие источников по теме (как часто пишут авторы, не знакомые с фактом существования около 50 средневековых японских трактатов и записок на тему «искусства быть невидимым», а также сотен упоминаний о ниндзя в хрониках, официальных документах, родословных и т. д.), а незнание японского (и особенно старояпонского) языка и специфической терминологии. Многие из источников (среди которых выделяются трактаты «Бансэнсюкай» – «Десять тысяч рек собираются в море» и «Сёнинки» – «Книга об истинном ниндзюцу») в полном объеме не переведены на английский или любой другой из числа европейских языков. Кроме того, как мы уже упоминали, тема ниндзюцу, отчасти именно благодаря своей разрекламированности в кругах широкой публики, оказалась далеко на периферии внимания ученых – профессионалов и любителей – за пределами Японии. Можно говорить опять же о некоем довольно стойком стереотипе: «ниндзя – это несерьезно» или, на худой конец, «неактуально». Впрочем, по-настоящему интересующийся данной темой читатель вполне может отыскать и немало вполне добротных и фундаментальных работ по теме.

Наш же небольшой очерк ни в коей мере не претендует на полноту освещения темы ниндзя и ниндзюцу. Он скорее призван привлечь внимание читателя лишь к некоторым аспектам истории этого необычного, во многом действительно загадочного явления. Причем автор хотел бы сделать попытку рассказать об истории ниндзя и ниндзюцу, отталкиваясь как раз от популярных представлений о ниндзя, более или менее распространенных среди его соотечественников.

Итак, что же значит само слово «ниндзя» (переделанное англоязычными авторами в «ninja», а русскоязычными мальчитками в «нинзя»)? Тут читателя подстерегает первая загадка, или скорее неожиданность – до начала XX века слово в таком звучании не употреблялось ни в источниках, ни в литературе по истории Японии. Хотя иероглифически оно всегда писалось одинаково (два иероглифа в таком сочетании появились не позже XIV века), прочтение его было другим – «синоби-но моно». Для тех, кто немного знаком с японской культурой, это не должно казаться странным, ведь, например, слово «сэппуку» – это всего лишь другое прочтение тех же иероглифов, что и считающееся вульгарным «харакири». Так что «синоби-но моно», «синоби-моно» или коротко «синоби» – это то же, что и ниндзя, и означает «скрывающийся», «что-то тайно делающий» или даже «невидимый человек». Иными словами – это может быть шпион, лазутчик, диверсант, и даже просто вор, взломщик (или даже грабитель с большой дороги, злодей – акунин – да-да, именно так переводится псевдоним Григория Чхартишвили, прекрасного япониста и автора «интеллектуальных детективов»).

Интересно, что слово синоби (или, если хотите, ниндзя) было далеко не единственным для обозначения людей, занимавшихся разведкой и диверсиями в средневековой Японии. Одно полное перечисление этих слов займет немало места. Самыми распространенными терминами были «кандзя», «тёдзя» (оба слова означают «шпион, лазутчик»), «дацуко» («похитители слов»), «кёдан» («подслушивающие разговор за едой»), «моно-кики» («подслушивающие»), «суппа», «сэппа», «раппа», «топпа» (соответственно «проникающие», «бьющие» и «мятежные волны») и множество других, отражающих многообразие деятельности ниндзя (далее мы будем все же называть их так, опять же отталкиваясь от массовых представлениях о синоби-но моно). Кстати, среди оригинальных японских названий отсутствуют определения типа «воины-тени», «воины-призраки», «рыцари ночи», «рожденные во тьме» и тому подобные громкие названия, которыми пестрят названия западных и русскоязычных книг о ниндзя (не исключая и данного очерка, в заглавии которого автор сознательно пошел на маленькую провокацию). При этом мы совершенно не хотим сказать, что некий мистический ужас перед дерзкими и порой необъяснимыми деяниями ниндзя в Средневековье отсутствовал. Просто в выборе названий для людей данной профессии тогдашние японцы были несколько сдержанней и прагматичней, к тому же они не были озабочены маркетинговыми технологиями, связанными с выбором названия для продукта. Тем более им не пришла бы в голову мысль назвать ниндзя какими-нибудь «последователями мистического учения» – уже хотя бы потому, что для человека, живущего в еще «нерасколдованном» мире, многие вещи и явления (включая призраков, демонов, злых и добрых духов и т. д.), представляющиеся нашим современникам «мистическими», кажутся по-своему обычными и очевидными.

Кем же были эти самые «скрывающиеся люди» и что представляло собой «искусство (или ремесло) ниндзя» – ниндзюцу? Скажем сразу – они не были членами неких «тайных кланов» или «касты отверженных», какими часто предстают в фильмах и популярных книгах. Кланы (то есть рода), члены которых профессионально занимались ниндзюцу в течение многих поколений, в Японии были, но, как правило, они имели вполне мирную и легальную профессию-прикрытие (врачей, оружейников и т. д.). Говорить же о «касте отверженных» и вовсе нелепо – в средневековой Японии кастовой системы не было, границы сословий не были непроницаемы, а ниндзюцу практиковали представители самых разнообразных социальных слоев – самураи, дзи-дзамураи, или госи («земельные самураи», одновременно со службой обрабатывавшие свой участок земли и не имевшие над собой господина), отшельники ямабуси, сохэи – буддистские монахи-воины, крестьяне и горожане, хотя среди них и заметно преобладание бедных слоев населения.