Денис Журавлев - Страна восходящего солнца

Не меньшую роль играли и упражнения по обострению слухового восприятия. Полагают, что некоторые ниндзя были способны освоить искусство слышать крадущиеся шаги более чем за тридцать метров. Также ниндзя учились различать голоса птиц и зверей, учитывать, что те всегда по-особому реагируют на присутствие поблизости человека. Наставления на эту тему содержатся уже в древнекитайских трактатах – «если над лесом вьются птицы, там скрывается засада» («Сунь-цзы»). Но конечно, здесь следовало подключать и собственные знания о природе и наблюдательность – в конце концов, почти вся жизнь большинства ниндзя проходила отнюдь не в городах, и тесный контакт, единение с природой было нормой. Интересен один фрагмент из хроники, повествующей о трех братьях Сада – ниндзя середины XVI века, служивших князю Мори. По поручению начальника княжеской разведки Хара Морисигэ братья (звали их Хикосиро, Горо и Конэдзуми) создали целую школу по подготовке ниндзя. Одним из методов подготовки ученика была проверка его способностей незаметно пробраться в дом, где жили трое упомянутых братьев. В частности, это почти удалось некоему Маруяма Санкуро, которого, впрочем, вычислил средний из братьев, Горо, вынудив ретироваться. На следующий день учитель объяснил Санкуро, что он понял, что в саду посторонний, когда певшие всю ночь цикады вдруг замолчали. Ученик же догадался, что учитель выбрался в сад через окно и уже подкрадывался к нему, потому что неожиданно зажужжали москиты – Горо, вылезая через окно, потревожил противомоскитную сетку на окне. Другой ученик тех же братьев попытался замаскироваться… под собаку, роющуюся в мусорной куче в поисках костей, но был раскрыт, потому что недостаточно низко опустил голову, грызя кость: многие ниндзя умели не только определять природу звука, но и расстояние до его источника, высоту, с которой исходит звук. Кстати, слуховая и даже зрительная маскировка под животное – еще один из приемов ниндзюцу.

Передвигаясь по темным коридорам, чердакам, ниндзя должны были уметь определить, в какой части дома или замка они находятся, куда может выходить коридор, нет ли там ловушек, тупиков и т. д. Ориентироваться помогали едва заметные сквозняки, запахи, звуки, тепловые ощущения. Обоняние, к примеру, помогало найти кухню, спальню и особенно туалет в замке или доме. Заранее просим прощение у наших читателей за такие подробности, но именно туалет и подходы к нему был, похоже, излюбленным местом устройства засад в древней и средневековой Японии. Основных причин тут две – во первых, именно сюда рано или поздно должна была прийти потенциальная жертва, причем без охраны, а во-вторых, именно здесь она была, так сказать, несколько неготова к оказанию сопротивления. Так, именно в этом месте прикончил родного брата любимый герой японских легенд принц Ямато Такэру, именно в туалете, по одной из версий, был убит отважный князь Уэсуги Кэнсин (хотя вся история о его убийстве ниндзя-карликом, нанятым Ода Нобунага и скрывавшимся в выгребной яме, напоминает легенду, и большинство историков принимают версию об инсульте или каком-то ином кровоизлиянии, приведшим к потере сознания и скорой смерти). Но вот Токугава Иэясу едва не погиб, возвращаясь из того же места в свою палатку-во время осады замка в Осака в 1615 году его попытался подстрелить ниндзя. И не случайно князь Такэда Сингэн даже построил себе туалет с двумя выходами в разные комнаты – на всякий случай…

В результате многократных тренировок у многих ниндзя вырабатывалось знаменитое «шестое чувство» ( гоку-и, «экстремальный разум»), выручающее и в бою. Усилить его помогали упорные занятия по методам сюгэндо – своеобразной разновидности эзотерического буддизма, смешанного с синтоистскими ритуалами, а также тантрические практики.

Определенную роль здесь играла даже пища, которую принимали ниндзя. Вновь предоставим слово Хацуми Масааки: «Для ниндзя важно уметь есть сырую пищу, более того, следует избегать есть приготовленную пищу. Когда люди едят приготовленную пищу, они теряют жизненную силу, энергию и шестое чувство. Ниндзя должен привыкнуть к природной пище. Мы способны есть продукты неприготовленными. Во-первых, нужна вода. Но вода для питья – еще не все. Нужно наполнить грудь свежим горным воздухом. Типичную еду ниндзя составляют орехи, коренья и горные травы». С этим утверждением можно согласиться – ведь эти же продукты, а вовсе не рис, большая часть которого уходила в счет уплаты податей, были основой питания японских крестьян-горцев и даже небогатых самураев. Кроме того, эти продукты легко найти в лесу во время длительного похода.

Правда, как раз «духовная составляющая» подготовки ниндзя зачастую является наиболее трудноуловимой, когда речь заходит об документальных источниках. С современной литературой проще – существует множество трудов, авторы которых развернуто и со вкусом рассуждают об идеалах ниндзя, их искусстве избегать схватки, побеждать, не вступая в бой, а иногда даже нежелании убивать врага. В общем, с ниндзюцу повторяется все то, что ориентированные на «современные гуманистические ценности» идеологи (в том числе японские и западные) уже проделали с другими боевыми искусствами. Правда, в ниндзюцу все же несколько сложнее вытравить агрессивную, малопривлекательную для многих современных людей составляющую – в конце концов, ведь это искусство профессионалов-диверсантов и шпионов. Впрочем, и оно, равно как и прочие искусства и Пути стран Дальневосточного региона, вдоволь черпало из сюгэндо и других буддистских традиций, в том числе дзэн. Дзэн с его идеей достижения нирваны не после смерти, а посреди этого мира, который объявлялся призрачным и несущественным, импонировал и самураям, и ниндзя. Дзэнские идеалы невозмутимости, стремления к цели, несмотря ни на что, акцент на интуитивное восприятие были немаловажны для всех, кто выбрал Путь меча. Кажущаяся простота дзэн, отсутствие необходимости заучивать многочисленные сутры также могли привлекать воинов, в том числе и ниндзя. Но самое, как нам кажется, главное – это то, что дзэн учит спокойно относиться к факту исчезновения (как врага, так и себя самого) из этого мира. Смерть, считавшаяся в синто самым нечистым из всего возможного, в дзэнском учении приобретает совершенно иной, противоположный статус – очищающего начала, способного внести в мятежное человеческое существование некую гармонию и покой. Поэтому, как нам кажется, нынешние апологеты ниндзюцу совершенно напрасно пытаются снять противоречие между «гуманными» идеями самосовершенствования, слияния с природой и т. д. и «негуманными» методами диверсий и убийств. Не меч убивает врага – враг убивает себя сам, посредством меча другого. Что-что, а абсолютное ненасилие было не самой популярной идеей как в классической европейской воинской среде времен Средневековья, так и среди самураев или ниндзя. Короче говоря, именно более спокойное отношение к необходимости убивать и умирать в бою могло привлекать воинов в учении дзэн. Естественно, сегодня подобные моменты плохо стыкуются с мировоззрением, которое объявило жизнь любого человека наивысшей ценностью, забыв при этом о многих других когда-то важных вещах. Сегодняшним «ниндзя» (таким как, например, Хацуми Масааки) иногда приходится всячески отбиваться от обвинений в том, что их искусство – это аморальное занятие воров, грабителей и наемных убийц. И действительно – то, что преподают нынешние сэнсэи, не имеет особого отношения к этим презренным занятиям – впрочем, как, видимо, и к ниндзюцу.