Мамед Ордубади - Тавриз туманный

______________ * Ефрем-хан - начальник незмие Тегерана (незмие - полиция).

Во всяком случае факт занятия Тегерана революционерами и нахождение бывшего шаха Мамед-Али в русском посольстве, и в то же время поражение царского представителя, командира бригады Ляхова, не могли не повлиять на политику России в Азербайджане.

Всю ночь мне пришлось провести в беседе с купцом, гостем которого я был.

Узнать и изучить этого купца и в то же время демократа, больше и прежде всего нужно было мне, так как не изучив окружающего, человек не может познать внешний мир. Из всех слов Мешади-Кязим-аги я понял, что революция не причинила ему ни малейшего ущерба. Он даже был избавлен от платежа некоторых налогов. По его словам, всякий раз, когда революция нуждалась в средствах, он добровольно приходил ей на помощь.

Мешади-Кязим-ага неоднократно повторял, что давно слышал обо мне, но, к сожалению, не имел возможности познакомиться ближе, и, наконец, выразил удовлетворение по поводу того, что Саттар Зейналабдинов познакомил нас друг с другом.

Мешади-Кязим-ага ждал нас днем раньше, но болезнь американки на день задержала нас в Маранде. Мешади-Кязим-ага отметил крайнюю тревогу, пережитую им по этому случаю.

Из-за нашего опоздания Мешади-Кязим-ага не сумел пригласить, как это было принято, в нашу честь гостей. За ужин сели мы втроем: товарищ Алекбер, Мешади-Кязим-ага и я. В четыре часа ночи, простившись с домохозяином, мы прошли в отведенную нам комнату.

Несмотря на то, что мы легли очень поздно, я проснулся спозаранку. В час, когда утренний ветерок ласкал пышные гроздья сирени, я поднялся с постели, оделся и вышел.

Садовник Мешади-Кязим-аги только что полил цветочные клумбы. Водяные капли, словно капельки испарины, скатывались с лепестков роз. Нарциссы, раскрыв глаза, ожидали появления солнца.

Я прогуливался по аккуратному и нарядному садику Мешади-Кязим-аги.

Немного погодя проснулся и товарищ Алекбер. Мешади-Кязим-ага давал распоряжения относительно утреннего чая, но утренний чай мы решили пить у Мирза-Ахмеда-Сухейли. Написав маленькую записку и вручив ее Гусейн-Али-ами, я уже отправил ее Мирза-Ахмеду.

В письме я просил пригласить к чаю Гаджи-Али-агу Давафруша, Аббас-Али Гандфруша, Мирза-Махмуд-Мучтеида, Бала-Таги*, Мешади-Садыка Кафказлы и других.

______________ * Бала-Таги был визирем Багир-хана. Это был человек смелый, осмотрительный и пользующийся в Тавризе огромным доверием. Во времена господства Гаджи Самед-хана он был задержан, ослеплен и убит.

К восьми часам я и товарищ Алекбер, сев в экипаж Мешади-Кязим-аги, отправились к Мешади-Ахмеду. Проезжая по улицам, я наблюдал за происходящим. Порой я видел проходящих по улице рядовых царской армии и даже офицеров; наряду с ними, можно, было встретить и вооруженных местных жителей. Видя, что солдаты и офицеры не останавливают и не чинят препятствий вооруженным, я обратился к товарищу Алекберу.

- Это временное явление. Свобода, предоставленная русскими, протянется недолго.

До самых ворот дома Мирза-Ахмеда мы проговорили на эту тему. Мы поздоровались и расцеловались с присутствующими. Товарищи были очень обрадованы нашему возвращению.

За исключением Саттар-хана и Багир-хана, на совещании были все главные руководители революции; что же касается Сигатульислама, он не мог прийти по болезни. На присутствие же Саттар-хана и Багир-хана не согласился я сам, так как прежде всего нам предстояло обсудить именно их образ действий.

Первое слово было предоставлено Мирза-Ахмеду Сухейли. Он вкратце информировал собравшихся о положении вещей.

- Важнейшие перемены в Тавризе, происшедшие после вступления в город русских, заключаются в следующем, - начал он. - Подобно тому, как покинувшие город революционеры возвращаются обратно, так и бежавшие из революционного города контрреволюционеры возвращаются обратно. Русские не чинят препятствий ни незмие, ни появляющимся на улицах в вооружении местным жителям; однако на Тавриз-Джулъфинской и Тавриз-Карадагской дорогах многих задержали и разоружили. По выходе из турецкого консульства Саттар-хан составил из своих приверженцев конницу в триста человек. Столько же человек имеется у Багир-хана. Содержание их причиняет Энджумену огромные затруднения, так как ни город, ни Энджумен не обладают необходимыми средствами. Вот почему Энджумен стремится отыскать новые источники доходов и обложить население новыми поборами, а это приводит порой к серьезным недоразумениям. Так, обложение налогом транспорта, курсирующего на Джульфа-Тавризской шоссейной дороге, вызвало энергичный протест консула Что касается внутренней контрреволюции и духовенства, разумеется, возникновение подобных конфликтов доставляет им огромную радость. Гаджи-Мирза-Гасан Мучтеид и Мирза-Керим Имам-Джума, восседая в летней резиденции царского консульства (Неймет-Абаде), стараются создавать побольше таких конфликтов. Помимо того, враги революции заронили в голову Саттар-хана новую идею - поход на Маку. Что же касается Иджлалульмулька, стоящего во главе страны, то это человек слабый, лишенный всякой инициативы. В настоящее время в городе нет единовластия. Власть сосредоточена в руках нескольких лиц: одно из них Багир-хан, второе - Саттар-хан, третье - считающийся официальным правителем Иджлалульмульк, четвертое - царский консул. Казнь Мир-Гашима и сторонников бывшего шаха в Тегеране дала Саттар-хану новую мысль. В свою очередь он думает привезти из Неймет-Абада мучтеида Мирза-Гасана и Мирза-Керим-агу Имам-Джума и казнить их. Меж тем оба они находятся под покровительством правительства царя и живут в летней резиденции консула. Одним из последних действий Саттар-хана является разгром и разорение сел, принадлежавших бывшему шаху. Деревни Зал, Ямчи, Дизенчи разграблены. А ведь во время грабежа этих сел, в первую очередь, страдает местное крестьянство. Этих крестьян грабили и во времена Мамед-Али-шаха, грабят и теперь. Саттар-хану следовало бы задуматься над этим. Самой главной ошибкой является то, что все руководители революции отстранились от работы и сидят дома. Это происходит оттого, что нет организации. Вернее, больше никто с ними не считается.

Мирза-Ахмед кончил. В своих речах все последующие ораторы подтвердили его слова. Но никто не сказал, как выйти из настоящего положения?

Что касается меня, я находился в Тавризе всего несколько часов, и мне было трудно определить положение со слов двух-трех лиц. Вот почему надо было повидаться с Ниной и узнать о намерениях консульства. Не желая, однако, чтобы наше первое заседание прошло безрезультатно, я решил высказать свои взгляды и поделиться впечатлением, вынесенным из слов некоторых товарищей.