Вера Бокова - Повседневная жизнь Москвы в XIX веке

Со временем Козиха обзавелась множеством и специально студенческих пивных, трактиров и дешевых ресторанчиков, среди которых наибольшей известностью пользовались «Международный» ресторан на Страстной площади, пивная «Седан» (в конце века изменившая название на «Длинный Том») у Никитских ворот и расположенная напротив нее круглосуточная чайная. Многие из здешних лавок также ориентировались на студентов и широко открывали им кредит.

Знаменита среди студентов была мелочная лавочка некоего Чистякова, о котором уже упоминалось, находившаяся у храма Святого Спиридония на углу Спиридоновского переулка. В своей лавке он продавал табак, папиросные гильзы, свечи, сахар, чай, кое-какую гастрономию — всё, востребованное студентами, а помимо этого потихоньку и нелегально занимался ростовщичеством, давая деньги под заклад. В заклад же он принимал абсолютно всё: литографированные лекции, домашний скарб, музыкальные и измерительные инструменты, как уверяли, даже кошек, которых приносили студенты. За студенческий мундир, когда их отменили (и появляться в них было запрещено), давал он по 75 копеек — немалые деньги для нищих школяров.

В теплое время по переулкам Козихи и близлежащему Тверскому бульвару вечерами слонялись обитатели «Латинского квартала» — бородатые, часто навеселе, в красных рубахах и форменных фуражках, сдвинутых на затылок, нередко с дубинами, заменявшими им пижонские тросточки. Пересмеивались с белошвейками, задирались с извозчиками и городовыми, у ворот на лавочках распевали песни под гитару.

Помимо «Латинского квартала», где селились в основном юристы, естественники и словесники, привлекательным для малоимущих студентов-медиков был район Грачевки и близлежащей Рождественки. Из-за обилия двусмысленных заведений с красными фонарями это место не привлекало приличную публику, зато квартиры здесь были дешевы. К тому же неподалеку находились Екатерининская больница и университетские клиники, в которых студенты проходили практику, так что выгода была сплошная и очевидная. В молодые годы пожить здесь довелось и студенту-медику Антону Чехову, сменившему на Грачевке несколько адресов.

В середине века к университету начали прибавляться в Москве другие высшие учебные заведения и армия студентов возросла многократно.

Теперь в Москве имелось и Высшее техническое училище, студенты которого оккупировали под жительство в основном Покровскую улицу (нынешнюю Бакунинскую) и Консерваторию, в которой учились не только молодые люди, но и барышни. Эти селились чаще на Большой Никитской и в прилегающих переулках. Возле Мясницкой (хотя и не только здесь) находили себе пристанище воспитанники Училища живописи, ваяния и зодчества.

Поначалу очень оригинальным вузом, впитавшим многие идеалистические воззрения 1860-х годов, была основанная в 1865 году Петровская земледельческая и лесная школа, вскоре получившая статус академии. Разместилась она в нескольких верстах от Москвы, в бывшем имении графов Разумовских — Петровско-Разумовском, где имелись огромный парк, множество прудов и остатки графской роскоши в виде оранжерей, павильонов, гротов и т. п.

Создатели академии исходили из того, что высшее образование стремятся получить сплошь люди идейные и сознательные, желающие принести максимальную пользу обществу, и потому ее устав предусматривал прием всех желающих, без экзаменов и аттестатов. Лекции были общедоступными; кроме постоянных слушателей могли ходить и посторонние, внося символическую плату в 16 копеек за лекцию. Переходных экзаменов не было, только выпускной экзамен для лиц, желающих получить диплом. Сдавать выпускной можно было в любые сроки, хотя вообще курс предусматривался трехгодичный. На студентов в целом смотрели, «как на граждан, сознательно избирающих круг деятельности, и не нуждающихся в ежедневном надзоре» [374] Короленко В. Г. Собрание сочинений. Т. 7. М, 1953. С. 106. .

Результаты подобного либерализма не замедлили сказаться. «В академию налетели отовсюду лентяи, не одолевшие в гимназии бездны премудрости, помещичьи сынки, выгнанные из низших классов, которым родители пожелали наиболее легким способом дать звание студентов. (…) В парке, по уединенным дачам в лесу, над прудами, в весенние и летние ночи от зари и до зари гремели песни, шли попойки, и Москва была полна рассказами о необыкновенных выходках петровских студентов, вроде, например, внезапного появления перед публикой, гуляющей по главной аллее парка, какого-нибудь гуляки, выходящего из пруда в костюме Аполлона Бельведерского. Отсутствие контроля и принуждения привело к тому, что некоторые студенты экзаменовались много раз, зная лишь часть курса, в надежде на то, что, наконец, попадется счастливый билет… Идеалисты профессора, участвовавшие в создании устава, не находили теперь аргументов в его защиту» [375] Там же. С 107. .

Помимо лентяев и бездельников всех мастей в академии оказалось и немало опасных радикалов. Не прошло и четырех лет после основания заведения, как здесь произошло потрясшее всю Россию преступление. Зимой 1869 года на льду одного из прудов местными крестьянами было найдено тело здешнего студента И. Иванова, убитого, как вскоре выяснилось в результате расследования, несколькими членами революционной организации «Народная расправа» во главе с Сергеем Нечаевым. Большинство входивших в «Народную расправу» были студентами-петровцами. Этот случай привел к полному пересмотру устава академии, и он был приближен к уставам других вузов, но, надобно сказать, революционность из петровских студентов и потом никуда не делась и они оставались самыми активными участниками подполья, а потом и революционных событий 1905 и 1917 годов. Этому способствовали и состав студентов — преимущественно провинциалов и разночинцев, и местоположение академии — на отшибе, вдали от города, так что студенты по большей части варились в собственном соку, и обилие глухих и уединенных мест в прилегающем парке, позволявших без помех проводить сходки и вести революционную пропаганду.

Жили студенты-петровцы тут же, рядом с академией, снимая в окрестностях маленькие дачи или находя жилье в так называемых Выселках — небольшой слободке за прудом и плотиной.

Пока местные жители — огородники и фабричные — не привыкли к присутствию студентов, между ними существовала постоянная вражда, нередко разрешавшаяся многолюдными драками. С течением времени вражда поутихла, но «героические предания» о былых побоищах вошли в студенческие анналы и неизменно сообщались всякому первокурснику академии.