Владимир Сядро - Наполеоновские войны

Накануне сражения Кутузов совершил объезд войск. Он ободрял их и призывал к доблестной защите «веры, царя и Отечества». Наполеон тоже весь день не слезал с коня, руководя размещением своих войск. Иногда он поглядывал в подзорную трубу на русский лагерь. В какой-то момент его внимание привлекло необычное оживление в стане противника и доносившийся из него протяжный долгий гул. Позднее стало известно, что в это время Кутузов объезжал войска и по русскому обычаю перед солдатами провозили вывезенную из Смоленска икону Смоленской Божьей Матери. В русском лагере в ночь накануне сражения многие не спали. Солдаты, которые еще с вечера осмотрели и почистили оружие, амуницию и лошадей, теперь укладывали свои узлы или сидели кучками у потухавших костров. Надев по традиции чистые рубахи, они молились, поглядывая на небо в ожидании рассвета.

Не ложился в эту ночь и Наполеон. Он спросил у дежурного генерала Рапа: «Верите ли в нашу победу?» Тот ответил: «Без сомнения, Ваше величество, но победа будет кровавая». Вскоре от маршала Нея явился ординарец, посланный узнать о времени начала боя. Было 5 часов утра 26 августа. Выглянуло солнце, и Наполеон воскликнул: «Наконец, мы их держим! Вперед! Откроем ворота Москвы!.. Это солнце Аустерлица!»

Уже около 6 часов утра с обеих сторон разгорелась артиллерийская канонада из более чем 100 орудий. Против правого фланга русских в направлении села Бородино началась атака корпуса Богарне. Первыми с ними в бой вступили солдаты русской лейб-гвардии егерского полка. Они упорно защищали свои позиции и схватки переходили в рукопашный бой. Впоследствии Кутузов особо отметит мужество этих солдат, которые на виду у всей армии сдерживали натиск превосходящих сил неприятеля. Тем не менее, русским пришлось отойти за реку Колоча. На помощь отступающим подоспел 1-й егерский полк. Произошла непродолжительная, но жаркая схватка, в результате которой русские пошли в контратаку, ворвались на французские позиции и прогнали противника обратно за реку. Но затем егеря все же вынуждены были отойти и сжечь за собой мост через Колочу. Так закончилась французская атака на село Бородино, которая носила скорее демонстративный и отвлекающий характер.

Одновременно с корпусом Богарне на левом фланге начали свою атаку и войска маршала Даву. Около ста орудий стали массированно бить по Багратионовым (Семеновским) флешам. Те оборонялись сводной гренадерской дивизией М. С. Воронцова и 27-й пехотной дивизией Д. Н. Неверовского. Французы в три раза превосходили по численности эти войска, но, несмотря на это, под натиском русских отступили, оставляя груды убитых и раненых. Но это была только первая атака на Семеновские флеши.

В это же время на крайнем левом фланге у деревни Утица русских атаковал польский корпус князя И. А. Понятовского. Только к 8 часам утра он смог выйти к деревне, но обойти позицию русских ему так и не удалось. Генерал Тучков вынужден был отойти за Утицкий курган и закрепиться там.

Но главные события вновь разворачивались у Семеновских флешей. В новой атаке ценой невероятных усилий французам удалось захватить левую часть укрепления, но несколько русских батальонов по приказу Багратиона контратаковали их и отбросили за его пределы. И следующая атака французов не увенчалась успехом. Обе стороны несли большие потери. Маршал Даву и два его командира были контужены в этом бою. Наполеону доложили о невероятном упорстве русских, и он усилил войска Даву корпусом Нея и кавалерией Мюрата. Но и русские предприняли меры по усилению обороны: Багратион выдвинул на передовые позиции войска из резерва, в частности 8 батальонов из 7-го корпуса Раевского. А у села Семеновское была поставлена 3-я пехотная дивизия Коновницына.

В 8 часов утра последовала третья по счету атака на Багратионовы флеши. Наступавших поддерживали 160 орудий. Но и русские артиллеристы вели постоянный картечный огонь по густым и плотным колоннам неприятеля. Противники ни в чем не уступали друг другу, но когда дело дошло до рукопашной и граф Воронцов со своими гренадерами пошел в штыки, французы в замешательстве отступили.

Кутузов внимательно следил за ходом сражения и, заметив опасность, угрожающую армии Багратиона, направил ей на помощь часть сил общего резерва. Вовремя подошедшие войска лейб-гвардии Измайловского, Литовского и Финляндского полков, ощетинившись штыками, отразили несколько атак французской кавалерии. Но так или иначе главную тяжесть удара приняла на себя дивизия Воронцова. Она просто исчезла, нет, не с поля сражения, а на поле сражения: и командир, и весь его штаб были либо перебиты, либо жестоко изранены в штыковом бою, не говоря уже о массовой гибели солдат.

Между тем войска Понятовского еще несколько раз пытались овладеть Ушицким курганом, но гренадеры генерал-лейтенанта Тучкова заставили их отступить и укрыться в ближайшем лесу. Сам командир дивизии был тяжело ранен пулей в грудь, и его заменил генерал-лейтенант Алсуфьев.

Так закончился первый этап этого сражения. У французов были незначительные успехи на направлениях вспомогательных ударов, но на главном они потерпели неудачу. В связи с этим Наполеон решает ввести в бой свежие силы из корпусов Даву, Нея, Мюрата и Жюно. Теперь атаки на флеши ведутся силами шести пехотных дивизий, а часть конницы Мюрата пытается зайти русским в тыл. На этот раз удар французов был настолько силен, что им удалось захватить все три укрепления. Вся местность вокруг них была завалена трупами. На последнем этапе этого боя против 18 тысяч солдат Багратиона и 300 орудий на фронте в 1,5 километра Наполеон двинул в атаку 45 тысяч солдат и около 400 орудий. Русские встретили французов сокрушительным штыковым ударом. Командир 8-го корпуса Бороздин повел в контратаку 2-ю гренадерскую дивизию и восемь батальонов корпуса Раевского. Удар оказался настолько стремительным, что французы были опрокинуты и обращены в бегство. Поспешившая им на помощь кавалерия Мюрата также была смята, а сам маршал едва не попал в плен.

Вот как описал впоследствии этот бой офицер Ф. И. Глинка: «…Ужасная была картина той части поля Бородинского около деревни Семеновское, где сражение кипело, как в котле. Густой дым и пар кровавый затмили полдневное солнце. Какие-то тусклые, неверные сумерки лежали над полем ужасов, над нивой смерти. В этих сумерках ничего не было видно, кроме грозных колонн, наступающих и разбитых, эскадронов бегущих… Даль представляет вид совершенного хаоса: разорванные, изломанные французские эскадроны крушатся, волнуются и исчезают в дыму, уступая место пехоте, выступающей стройно!.. Приказания отданы, и все левое крыло наше во всей длине своей двинулось с места и пошло скорым шагом в штыки. Сошлись!.. У нас нет языка, чтобы описать эту свалку, этот сшиб, этот протяжный треск, это последнее борение тысяч. Всякий хватался за чашу роковых весов, чтобы перетянуть их на свою сторону… И русские не уступили ни вершок места».