Андрей Андреев - Московский университет в общественной и культурной жизни России начала XIX века

Московский университет оказал значительное влияние на воспитание молодого поколения русского общества начала XIX в. В его стенах учились представители всех сословий. Это были большей частью разночинцы (выходцы из семей священников), но также и юные дворяне, дети купцов, чиновников и даже крестьяне. Каждый из воспитанников шел к поступлению в университет своим путем, однако можно отметить, что лишь немногие становились студентами сразу, не проведя хотя бы некоторое время в т. н. «подготовительных» университетских учебных заведениях: академической гимназии и благородном пансионе. Эти училища, где занятия вели университетские преподаватели, придерживаясь программ, соответствовавших лекционному курсу, только в более сжатом изложении, были настолько тесно связаны с университетом, что в сознании московских обывателей практически сливались с ним. Обучение в академической гимназии и благородном пансионе вполне устраивало родителей, которые желали дать своим детям разностороннее образование достаточно высокого уровня, для чего не требовалось поступление в университет. Поэтому число учеников в пансионе и особенно в гимназии всегда в несколько раз превышало количество студентов, что только увеличивало роль университета в глазах общества. (Так, в сентябре 1802 г. в университете при 61 студенте насчитывалось 1140 гимназистов [288] РГИА, ф. 733, оп. 95, ед. хр. 177, л. 26. .) И если после университетских реформ академическая гимназия была вынуждена сократить свои ряды, то число воспитанников благородного пансиона постоянно росло, а его система воспитания, признанная образцовой, послужила примером при создании Царскосельского лицея. Учитывая то место, которое занимали подготовительные учебные заведения в жизни большинства студентов, мы остановимся на их характеристике подробнее.

В 1755 г. при Московском университете, одновременно с его основанием, были открыты две гимназии — дворянская и разночинская, что отвечало замыслу Ломоносова, писавшего: «При Университете необходимо должна быть Гимназия, без которой Университет как пашня без семян» [289] Московский университет в воспоминаниях современников. М. 1989. С. 27. . Проект учреждения гимназий предусматривал в них по 4 школы: российской, латинской словесности, первых основ математики, истории, географии и прочих наук и школу главных европейских языков (французского и немецкого). Каждая школа разделялась на несколько классов: начальные, средние и высшие. Гимназист мог учиться сколько ему угодно тем предметам и в тех классах, которые сам выберет, поскольку, как считали основатели университета, «наука не терпит принуждения».

Хотя в проекте разночинская и дворянская гимназии были отделены друг от друга, на практике все занятия в них происходили вместе, и различия заключались в том, что дворяне жили на отдельной половине, обедали за особыми столами и вносили плату за пансион. В 1779 г. всех дворян-пансионеров перевели из главного университетского здания в особое помещение, положив тем самым начало университетскому благородному пансиону. Разночинская же гимназия, почти не изменяясь, но только увеличивая количество своих воспитанников, просуществовала в том же виде до 1804 г.

Все гимназисты делились на казеннокоштных (штатных), получавших от университета бесплатное жилье, питание, одежду, книги и другие учебные пособия; своекоштных (таких в гимназии было большинство, поскольку штатные места обычно были заняты детьми и родственниками преподавателей университета); пансионеров, получавших содержание за умеренную плату, и сверхкомплектных (детей университетских служителей и беднейших чиновников), которые за счет доходов от университетской типографии и сборов с пансионеров получали бесплатное проживание и стол, но имели собственные книги, платье и пр. Так как после отделения благородного пансиона прибыли гимназии резко сократились, то вскоре при ней был открыт новый «сторублевый» пансион для дворян и разночинцев, которым ведал эконом Крупенников. Пансион Крупенникова располагался в особом корпусе по Никитской улице, и плата в нем действительно была очень скромной — 120 руб. в год.

Во главе гимназии стоял инспектор, назначавшийся из числа профессоров университета. С 1787 г. до принятия нового университетского устава эту должность занимал П. И. Страхов. В роли помощников инспектора выступали два эфора, тоже профессора университета, в обязанности которых входило наблюдение за порядком в гимназии и поведением учеников, а также учет и раздача книг, бумаги, перьев, инструментов и т. п. Последнее преимущественно относилось к ведению профессора A. М. Брянцева, а за поведение воспитанников отвечал профессор B. К. Аршеневский (до 1799 г.), а затем М. Г. Гаврилов (1799–1806 гг.)

Процедура приема учеников в гимназию была проста: инспектор бегло экзаменовал новичка и записывал его в те классы по каждому предмету, которые соответствовали его знаниям. Ученик получал табель, где на одной стороне было напечатано краткое наставление гимназисту, а на другой инспектор указывал фамилии учителей, которых тот должен посещать, там же делались отметки о пропущенных занятиях [290] Образцы табелей хранятся в отделе редких книг и рукописей Научной библиотеки МГУ. . Определенная часть гимназистов пополнялась за счет учащихся духовных школ и семинарий, переведенных в университет, поскольку их делали студентами не сразу, а только после некоторого времени обучения в гимназии.

К числу предметов гимназического курса относились: математика, история и география, российская словесность, греческая и латинская словесность, Закон Божий и Священная история, музыка, рисование и чистописание, а также немецкий и французский языки. Каждый класс по этим предметам вело несколько учителей, так что общее их количество достигало 30 человек. Занятия проходили с 8 до 12 ч. утра и с 2 до 6 ч. вечера (кроме среды и субботы, когда вечерних уроков не было). Все ученики объединялись в несколько отделений, которые последовательно сменяли друг друга у своих учителей. (Перемена отделений была в 10 утра и в 4 после полудня.) Урок начинался с переклички и опроса учеников. Их посещаемость и оценки фиксировались аудиторами, назначенными из наиболее прилежных учеников, в особых списках, по которым затем составляли сводную ведомость успеваемости гимназистов, прилагавшуюся для каждого экзамена. Впрочем, любой гимназист мог, по собственному желанию и с согласия инспектора, поменять своего учителя или время посещения занятий.