Андрей Андреев - Московский университет в общественной и культурной жизни России начала XIX века
- Название:Московский университет в общественной и культурной жизни России начала XIX века
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Языки русской культуры
- Год:2000
- Город:Москва
- ISBN:5-88766-019-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Андрей Андреев - Московский университет в общественной и культурной жизни России начала XIX века краткое содержание
Книга посвящена одному из важнейших периодов истории Московского университета — первому десятилетию XIX века. Именно в это время формируются и развиваются главные черты, определившие в дальнейшем облик университета и российской высшей школы в целом. Очерк университетской истории представлен в книге на широком фоне культурной жизни русского общества начала XIX века. Даны яркие портреты профессоров и студентов того времени, среди которых Грибоедов, Чаадаев, многие будущие декабристы. Книга написана на основе большого круга архивных источников, многие из которых впервые вводятся в научный оборот.
Книга адресована всем читателям, интересующимся историей русской науки и культуры.
Московский университет в общественной и культурной жизни России начала XIX века - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
В конце учебного года ученики сдавали экзамены, сначала приватные, а потом публичные, по результатам которых принимались решения о переводах из низших классов в высшие и о производстве в студенты. Приватные экзамены вел в своем классе сам учитель. Публичные экзамены происходили весьма торжественно, в Большой аудитории, предназначенной для торжественного университетского акта. Учитель приводил в аудиторию всех учеников своего класса, выстроенных в алфавитном порядке, по отделениям. В переднем углу у дверей библиотеки, за большим столом, накрытым красным сукном, сидели директор университета (или, впоследствии, ректор), инспектор гимназии и несколько профессоров. Учитель подавал директору ведомость с полным списком учеников, где отмечалось время их поступления, успехи в учебе и результаты приватного экзамена. Инспектор делал перекличку и усаживал учеников за столы, расставленные по всему залу. На столах не было ничего, кроме бумаги и перьев; пользоваться книгами и тетрадями строго воспрещалось. Затем инспектор диктовал общую для всех задачу, тему для рассуждения или перевод — в зависимости от предмета. Готовые работы направлялись инспектору или другому профессору, который просматривал их и беседовал с учеником. По воспоминаниям бывших гимназистов, отношение экзаменаторов к ученикам было «самое снисходительное и благородное», чему способствовало и такое правило: ученик, недовольный результатом экзамена, мог просить себе другого профессора и даже третьего — такое обращение с детьми, по мнению воспитателей, исправляло их упрямство.
После экзамена инспектор и другие преподаватели выносили окончательные суждения о каждом из учеников и решали вопрос о переводе их в следующие классы (соответственно проявленным знаниям) или о зачислении в студенты, а также о наградах за прилежание. Перед некоторыми экзаменами гимназисты готовили прописи, чертежи, рисунки — самые лучшие и красивые из них отмечались призами, а сами работы передавались в губернские школы в помощь необеспеченным ученикам. Из всех экзаменов особенно увлекательно проходило испытание в музыкальном искусстве, танцах и фехтовании, куда обычно, как на праздник, собирались родственники гимназистов, семьи учителей и профессоров. По установленному порядку ученики нижних классов исполняли симфоническую увертюру, старшие гимназисты — концерты для флейты или скрипки под аккомпанемент фортепиано, затем шли фехтовальные бои на рапирах и эспадронах (заменявших шпаги и сабли), и танцы. По результатам экзаменов за три дня до торжественного акта в сенях университетского здания вывешивали списки награжденных, а само награждение и вручение шпаг новым студентам проходило на акте. Книги и ноты, которые получали ученики, были в одинаковых кожаных переплетах с золотым гербом университета и надписью «за прилежание» (некоторые из них дошли до нашего времени), перчатки, рапиры для фехтования и другие призы имели такие же отметки. Для крепления шпаг будущим студентам перед актом раздавали портупеи.
Хотя, как видно из списков, публиковавшихся в «Московских Ведомостях», в период до преобразования гимназии ежегодно выпускалось в студенты до 30 человек, далеко не все они могли сразу же посещать университетские лекции и получали это право только после нового экзамена. (Это касалось особенно тех, кто был переведен из других училищ). Нередки были ситуации, когда студент одновременно числился в университете и посещал уроки нескольких классов гимназии. Так, например, будущий профессор И. И. Давыдов, обучавшийся в Тверском дворянском училище и приглашенный в университет в 1807 г. лично М. Н. Муравьевым, обратившим внимание на его способности [291] 8 февраля 1807 г., узнав, что Давыдов доставлен из Твери в Москву, Муравьев отправил письмо к ректору Страхову, прося «дать ему наставления и удостоить своего внимания» (ЦГА г. Москвы, ф. 459, оп. 11, ед. хр. 5, л. 19).
, должен был сперва поступить в академическую гимназию (где он заслужил награды по пяти классам!); на акте 1808 г. он был произведен в студенты, но одновременно переведен в высший класс немецкой словесности, который, очевидно, посещал и дальше [292] Московские ведомости. 4 июля 1808 г. С. 1389–91.
.
К началу XIX в. небольшие доходы от пансиона Крупенникова и откупов типографии уже не давали достаточно средств для содержания гимназии с более чем тысячью учеников. К тому же она не вписывалась в новую структуру народных училищ, согласно которой в Москве должна была открыться губернская гимназия, отделенная от университета. Поэтому попечитель М. Н. Муравьев склонялся к мысли упразднить университетскую гимназию, и с 1804 г. этим непосредственно занялся ректор Чеботарев. Он закрыл «сторублевый» пансион, распустил 2/ 3сверхкомплектных и штатных воспитанников, а из своекоштных оставил не более 150 человек. Многие учителя были направлены во вновь открывающиеся губернские гимназии и уездные училища. Сумма на содержание гимназии еще более сократилась за счет расходов на обеды и платья воспитанников. Гимназия готова была сама собой исчезнуть, если бы не избранный в 1805 г. ректором П. И. Страхов, который, исполняя много лет подряд обязанности инспектора гимназии, близко к сердцу принимал все ее нужды и постарался сделать все, чтобы сохранить это училище, сыгравшее столь большую роль в жизни университета. По его инициативе был отменен откуп типографии, которая лишь за один год после этого принесла прибыль в 12 раз больше прежней. Пятую часть прибыли ректор направил на содержание гимназистов. Также значительно помог и пожертвованный П. Демидовым капитал, проценты от которого предназначались казеннокоштным студентам и гимназистам. Попечитель согласился с инициативой Страхова, и 28 октября 1806 г. было принято новое постановление об академической гимназии при Московском университете.
Поскольку академическая гимназия должна была теперь опять войти в новую систему народного просвещения России, в преамбуле постановления заново определялась цель ее существования: «Предмет сего воспитательного и учебного заведения есть двойной: 1-й, чтобы способствовать успешнейшему производству учения в губернских гимназиях Московского округа; 2-й, чтобы быть надежнейшим источником для наполнения праздных мест в числе студентов, кандидатов и магистров университетского казенного содержания, составляя как бы рассадник ученых чиновников Московского учебного округа» [293] Сборник распоряжений по министерству народного просвещения. Т. 1. СПб., 1866. С. 121.
. Таким образом, в академической гимназии должны были обучаться преимущественно казеннокоштные воспитанники, с тем чтобы по окончании учебного курса они производились в казеннокоштные студенты, которые, согласно уставу 1804 г., должны были потом отработать 6 лет в пользу университета и его учебного округа. В гимназию допускались и сторонние, т. е. своекоштные, ученики, но в таком количестве, чтобы «не слишком обременять учителей». Число же штатных гимназистов ограничивалось средствами университетского хозяйства, но не должно было быть меньше 60 человек. Постановление фиксировало срок полного обучения в гимназии — 4 года; таким образом, каждый год из гимназии в университет должно было поступать не менее 15 студентов. Постановление также предусматривало, что в академическую гимназию будут поступать лучшие ученики из губернских гимназий, не способные учиться на собственном иждивении.
Интервал:
Закладка: