Андрей Андреев - Московский университет в общественной и культурной жизни России начала XIX века

Принятие нового постановления вызвало некоторые перестановки в руководстве гимназией. Должность эфора теперь не была предусмотрена, хотя, несмотря на это, профессор Брянцев продолжал вести учет и следить за сохранностью книг и инструментов. Новым инспектором гимназии и одновременно инспектором казеннокоштных студентов был утвержден один из прежних эфоров — В. К. Аршеневский, его помощником — адъюнкт Т. И. Перелогов. Своекоштные гимназисты, как и прежде, подчинялись непосредственно ректору. Несколько расширилась учебная программа; туда вошли предметы, включенные в университетский курс вследствие реформ Муравьева: нравственная и политическая философия, начала государственного хозяйства, древности и мифология, краткий курс естественной истории; появились уроки английского языка. В постановлении определялось, что высшие классы по всем предметам должны вести лекторы и адъюнкты университета, а начальные классы — магистры, «с соразмерным облегчением их занятий в университете или с прибавкой жалования». Закон Божий преподавал настоятель университетской церкви (им в это время был протоиерей П. Малиновский). Таким образом, гимназия позволяла большинству молодых ученых, еще не добившихся кафедры, получать жалование от университета и совершенствовать преподавательское мастерство. В программу занятий по-прежнему включались занятия музыкой, рисованием и танцами, усиленное изучение греческого языка, а также развернутый курс математики, вплоть до уравнений третьей степени и конических сечений.

К сожалению, как и некоторые другие университетские начинания, новое постановление об академической гимназии не успело в полной мере воплотиться в жизнь до 1812 г. Штатные воспитанники так и не были полностью укомплектованы, гимназия не давала обещанных 15 казеннокоштных студентов в год. После Отечественной войны 1812 г. многие из рассеянных по России гимназистов уже не вернулись обратно в Москву, и со смертью П. И. Страхова интерес к академической гимназии у университетского руководства пропал. Поэтому в послепожарном университете гимназию восстанавливать не стали, и она прекратила свое существование.

При описании университета в рассматриваемое нами время можно сделать довольно естественную ошибку, заключив, что академическая гимназия в том виде, как она существовала в начале XIX в., была подготовительным отделением к поступлению в университет для разночинцев, а университетский благородный пансион выполнял ту же функцию для дворян. На самом деле, несмотря на то, что статус казеннокоштных воспитанников действительно был ориентирован на представителей беднейших сословий, которые не могли учиться на собственном иждивении, среди учеников гимназии, в том числе и казеннокоштных, были и дворяне (скажем, уже упомянутый И. И. Давыдов; а, например, М. А. Дмитриев вначале учился в академической гимназии, а уже затем был переведен в благородный пансион) [294] О социальном составе гимназии до преобразования говорят такие цифры (сентябрь 1802 г.): 399 своекоштных и 57 казеннокоштных дворян, 361 своекоштных и 64 казеннокоштных ученика из разночинцев — РГИА, ф. 733, оп. 95, ед. хр. 177, л. 26. . Принципиальное отличие благородного пансиона, однако, заключалось даже не в плате, вносимой за обучение, а в самом характере отношения к воспитанникам. Пансион уже своим названием претендовал на роль элитарного учебного заведения, доступного лишь представителям высшего сословия. Званием воспитанника благородного пансиона нужно было гордиться; его выпускники получали не только разностороннее образование, но и все необходимые знания для выполнения своих сословных функций, навыки светской жизни. Вместе с тем, пансион был вполне доступным училищем для широкой массы служилого дворянства, плата — довольно умеренной, а условия жизни детей удовлетворяли самым придирчивым запросам. Более того, в начале 1800-х гг., когда в России еще не распространились частные пансионы, университетский благородный пансион был едва ли не единственным учреждением такого рода, дававшим воспитанникам светское, а не военное образование. «Что делать небогатому дворянину, желающему дать хорошее воспитание своим детям?» — спрашивал в 1804 г. автор статьи в «Вестнике Европы» [295] Каченовский М. Т. Взгляд на Благородный пансион // Вестник Европы. 1804. Ч. 17. № 19. С. 233. . Он видел только один ответ — направить их в Москву, в благородный пансион. Неудивительно поэтому, что его популярность была весьма высока, особенно среди провинциальных дворян, которым представлялась возможность обучать детей в столице, у хороших учителей, не тратя денег на дорогостоящую квартиру. В таком расцвете пансиона огромная заслуга принадлежала его фактическому основателю и руководителю А. А. Прокоповичу-Антонскому.

Антон Антонович Прокопович-Антонский, уроженец Малороссии, был зачислен в студенты Московского университета в 1782 г. из Киевской духовной академии, где он провел начальные годы учебы. Антонскому повезло — с первых лет пребывания в университете он попадает в число воспитанников Дружеского ученого общества, учится на его иждивении, в 1784 г. возглавляет созданное при обществе Собрание университетских питомцев. В кругу Хераскова, Новикова и их сподвижников Антонский проходит посвящение в масонство, активно участвует в университетских изданиях, отражавших мистические, «алхимические» поиски и просветительскую деятельность московских масонов: «Вечерняя заря», «Покоящийся трудолюбец», «Детское чтение» и др. Масонские взгляды на добродетель и воспитание нравственного совершенства оказали значительное влияние на основные принципы педагогики Прокоповича-Антонского, которые позже он воплощал в благородном пансионе. Его литературные занятия в названных журналах, ориентированных на распространение христианско-мистических идей прежде всего среди молодых читателей, также отразились впоследствии на характере сборников, выпускаемых благородным пансионом, которые были построены по образцам новиковских изданий.

Превосходные рекомендации позволили Антонскому в 1787 г. занять место секретаря по делам университета при кураторе И. Мелиссино. В это же время он начинает вести занятия по натуральной истории в благородном пансионе, который в тот период находился в небольшом доме во дворе главного университетского здания. Заинтересовавшись делами благородного пансиона, Антонский вскоре предпринял шаг, который определил всю его дальнейшую судьбу. В 1789 г. было выставлено на продажу здание межевой канцелярии, находившееся неподалеку от университета, в Газетном переулке, выходившем на Тверскую (который был назван так, поскольку туда переехала арендованная Новиковым университетская типография, где выпускались «Московские ведомости»).