Андрей Андреев - Московский университет в общественной и культурной жизни России начала XIX века

Университетский акт, проходивший всегда в торжественной обстановке и являвшийся, по замечанию современника, праздничным событием для всего московского общества, завершал учебный год. Традиция, сложившаяся в XVIII в., требовала его проведения в первых числах июля. Акт открывался музыкой и хором певчих, которым аккомпанировал установленный в Большой аудитории орган. Затем два профессора обращались к собравшимся с заранее написанными и розданными публике речами (обычно на латыни). Секретарь совета объявлял публике имена новопроизведенных в этом году докторов, магистров и кандидатов. Затем те из студентов, диссертации которых были признаны лучшими, получали награды (ежегодно вручались две золотых и шесть серебряных медалей; среди награжденных в эти годы И. М. Снегирев, И. И. Давыдов, К. Ф. Калайдович, В. Шнейдер, Е. Ф. Тимковский и др.) После этого начиналась церемония награждения учеников гимназии и вручения шпаг принятым в этом году студентам. С 1806 г. на каждом акте секретарь совета зачитывал «Краткое начертание истории университета» за год, затем в свои полномочия вступали новые деканы и ректор (если в результате выборов он менялся). Акт завершался краткой благодарственной речью ректора к посетителям, после чего перед публикой открывался для посещения университетский музей.

Учебный процесс представлял собой лишь одну сторону жизни Московского университета. К другой стороне, не менее важной, но довольно слабо изученной исследователями, относятся все элементы городской среды, окружавшей воспитанников университета за пределами аудитории, бытовые условия их проживания и учебы, характерные детали поведения, привычки и общие интересы студентов, дружеские беседы, круг чтения, отдых и развлечения в свободное время. Реконструировать повседневную жизнь московского студенчества помогают нам различные дошедшие до нас документы, связанные с самими студентами, дневники, переписка, позднейшие мемуары. В результате вырисовывается богатая яркими красками и весьма пестрая картина. Можно сделать общий вывод о том, что условия повседневной жизни в действительности сильно отличались для разных групп студентов. К одной группе мы можем отнести гимназистов и казеннокоштных студентов, преимущественно разночинцев, мир которых ограничивался пределами главного университетского здания, где они жили и учились, и немногими доступными им городскими развлечениями. В другую группу включались воспитанники благородного пансиона, также жившие по строго регламентированному распорядку, но гораздо больше инкорпорированные в общественную жизнь. Наконец, на противоположном полюсе находились своекоштные студенты-дворяне, составлявшие чрезвычайно примечательную группу внутри московского дворянства в целом, наблюдения над повседневным поведением которых позволяют сделать интересные выводы о характерных чертах всего поколения молодых людей, вступавшего в жизнь накануне 1812 г., вынесшего на своих плечах тяжесть Отечественной войны и давшего России освободительное движение декабристов.

Рассмотрение обозначенной нами проблемы следует начать с описания самого университетского пространства, в рамках которого студенты должны были проводить значительную часть своей жизни. Главное здание университета на Моховой и окружавшая его территория, где располагались еще несколько учебных и жилых помещений, вместе составляли целый «университетский» квартал Москвы. Этот участок достался университету не сразу, он собирал его по частям и даже по мелким кусочкам около пятидесяти лет. К 1804 году территория университета уже включала в себя бывшие владения семи барских усадеб, двух церковных погостов с дворами церковнослужителей и один переулок вдоль Моховой улицы, а также занимала всю линию по Тверской между Долгоруковским и Газетным переулками, где размещался университетский благородный пансион.

С последней четверти XVIII века по мере роста владений университета вдоль Моховой сюда из первого здания у Воскресенских ворот на Красной площади постепенно перемещается вся университетская жизнь.

Этот процесс завершается в 1793 году с окончанием строительства главного корпуса, возведенного по проекту архитектора М. Ф. Казакова. Подробные воспоминания о допожарном здании университета оставил И. Ф. Тимковский, учившийся здесь в 1790-е годы, и в приводимом здесь описании мы последуем за его рассказом.

Главное здание университета представляло собой дом в четыре этажа, с передним двором и боковыми корпусами, обращенный к Моховой улице. Передний двор содержался чистым, а у входных ворот стоял караул. Нижний этаж дома занимали службы, погреба, кладовые, кухни и запасы для казенных учеников. Помимо главного парадного входа с колоннами имелось два других — у ворот в боковых корпусах. С задней стороны также был вход в середине и два малых по углам в жилые комнаты учеников и студентов на втором этаже, а центральный вход из больших сеней вел по задним лестницам на третий и четвертый этажи. На третьем этаже в середине над передними сенями находилась круглая двусветная зала для торжественных заседаний (т. н. Большая аудитория), с хорами на четвертом этаже. Направо и налево от залы по фасаду находились в вытянутых галереях университетская библиотека и музей естественной истории. Параллельно этим помещениям с тыльной стороны третьего этажа, окнами на задний двор располагались справа три залы для математики, физики и физического кабинета, а слева — залы для искусств: рисования, музыки, танцев и фехтования. Под этими аудиториями во втором этаже, со входом из больших задних сеней, находились столовые и комнаты для казенных учеников; в четвертом этаже над аудиториями были гимназические классы. При восстановлении после пожара 1812 года расположение Большой аудитории и смежных с ней зал было сохранено, другие же помещения изменили свое назначение.

Боковой вход южного корпуса, протянувшегося вдоль Никитской, вел во второй этаж, где в больших угловых комнатах размещался кабинет директора, а за ним направо по коридору — университетская канцелярия и архив. Весь третий этаж занимала директорская квартира, на четвертом этаже в угловых комнатах жил один из профессоров, а в прочих помещениях — казеннокоштные ученики разночинской части гимназии, попадавшие сюда по задней угловой лестнице. В противоположном северном крыле три угловые комнаты второго этажа принадлежали инспектору гимназии. От них налево по коридору по две комнаты занимали иеромонах и иеродьякон университетской церкви. Сама церковь св. Татианы располагалась здесь же в торце, в два света на третьем и четвертом этажах, на четвертый этаж выходили церковные хоры. Внутри церковь была прекрасно отделана и украшена, ее интерьер в стиле классицизма принадлежал к лучшим творениям М. Ф. Казакова. В убранстве церкви присутствовало несколько превосходных икон старого письма. «Церковь при своей простоте была так изящна и величественна, — пишет современник, — что посетивший ее 6 декабря 1809 г. император Александр I был от нее в восхищении и, не слушая приветственной речи настоятеля Малиновского, воскликнул, обращаясь к сестре, великой княгине Екатерине Павловне: „Ах, как хорошо!“»