Андрей Андреев - Московский университет в общественной и культурной жизни России начала XIX века

Для развития нашей темы важно отметить, что участники петербургского общества «Чока» в основном подружились еще в Москве, посещая занятия муравьевского кружка. Из записок Н. Н. Муравьева мы узнаем, что в 1811 г. слушателями Общества математиков, число которых превышало 16 человек, были А. 3. Муравьев, И. Г. Бурцов, братья Михаил и Петр Колошины — все это воспитанники Московского университета [388] Записки Н. Н. Муравьева-Карского. РА. 1885. Т. 3. № 9. С. 13. . Артамон Муравьев, принятый в студенты вместе с братом Александром в 1810 г. [389] Московские ведомости. 1810. С. 2163. , проживал в университете на пансионе у профессора Рейнгарда. Поскольку лекции Рейнгарда в это время посещал Грибоедов и другие члены щербатовского кружка, а профессор регулярно устраивал проверочные занятия у себя на дому, то личное знакомство их с А. 3. Муравьевым весьма вероятно. Имена братьев Колошиных и Бурцева мы находим среди списка вольнослушателей в книге регистрации за 1810/11 г., через несколько фамилий от имени Грибоедова. Близкая дружба Михаила Колошина и Николая Муравьева, зародившаяся в этот год в Москве, трагически оборвалась в 1812 г., когда ослабевший от ран Колошин скончался на руках Муравьева, в Вязьме, незадолго до Бородинской битвы. Другой брат, Петр Колошин, «душою поэт», особенно сдружился с Михаилом Муравьевым, а после войны вместе с ним и Бурцевым вошел в «Священную артель» и Союз спасения.

Биограф М. Н. Муравьева подчеркивает тесные дружеские связи с муравьевским кружком и трех братьев Перовских, которые также могли посещать лекции в доме на Большой Дмитровке [390] Кропотов Д. А. Указ. соч. С. 52. . Старший брат Алексей — одна из замечательных фигур в Московском университете тех лет. Поступив в университет в 1805 г., через три года он был удостоен степени доктора философии. Прочитанные им в университете пробные лекции были изданы отдельным изданием. Уже во время учебы зародился его интерес к литературе. В 1807 г. Перовский выпустил немецкий перевод повести Карамзина «Бедная Лиза», считая ее «восхитительной» по способу изложения. 1808–1812 годы для будущего писателя-романтика, публиковавшего свои сочинения под псевдонимом Погорельский, — это время напряженных жизненных поисков [391] Шелаева А. А. Антоний Погорельский и его произведения // А. Погорельский. Избранное. М., 1988. С. 375. . Он мечтает избавиться от опеки отца-министра, меняет места службы, пытается войти в круг московских литераторов, ищет смысл жизни в учении масонов, которые, однако, по настоянию О. Поздеева, отказывают ему в приеме в ложу [392] Василъчиков А. А. Семейство Разумовских. Т. 2. С. 493; в этом решении также участвовали П. И. Голенищев-Кутузов и гр. А. К. Разумовский. .

Одновременно он состоит членом почти всех научных обществ при университете, особенно активно участвует в работе ОИП (его заметки опубликованы в трудах этого общества), но постепенно отходит от этих занятий. Неудачей заканчивается его попытка вопреки воле отца поступить на военную службу, и только 1812 год дает возможность его деятельной натуре откликнуться на патриотический порыв и встать на защиту родины.

Обстоятельства жизни перед Отечественной войной двух других братьев, будущих декабристов, Василия и Льва Перовских, известны нам хуже. Оба они вступили в университет в 1808 г. и закончили в 1810 г., т. е. учились одновременно с Чаадаевыми, Щербатовым и другими членами их кружка. Зная о позднейшем знакомстве Перовских с П. Я. Чаадаевым, мы можем предположить, что оно началось еще на студенческой скамье и, возможно, Перовские связывали этих молодых людей с кружком Муравьева. В Петербурге оба брата поступили в колонновожатые, в 1812 г. участвовали в Бородинском сражении. Образ молодого Василия Перовского превосходно обрисован в его записках, где он рассказывает о своих скитаниях в оставленной жителями Москве и пребывании в плену у французов. Оба брата во время учебы опубликовали в университетской типографии по одному переводу с французского, причем книга, выбранная Львом Перовским, явно свидетельствует о преобладании в его характере мистических настроений.

В добавление к уже названным деятелям декабристского движения, учившимся в этот период в университете, мы не можем не назвать Никиту Михайловича Муравьева. Записавшись в конце 1808 г. в университет, он был произведен в студенты на торжественном акте 1809 г. и продолжал учебу до 1812 г. (его имя в книге регистрации студентов за 1811/12 г. — на одном развороте с записью Грибоедова!) [393] ЦГА г. Москвы, ф. 418, оп. 109, ед. хр. 328, л. 5; см. также отчет об акте // 1809 г. в «Московских ведомостях». . В 1811 г. Михаил Муравьев привлек его к занятиям общества математиков: Никита должен был перевести с французского учебник Лежандра и в дальнейшем, видимо, стать лектором общества. Домашним учителем в семье Никиты был молодой университетский преподаватель, англичанин Эванс, в 1810–1820 гг. приятель Грибоедова и Чаадаева, характерный обитатель грибоедовской Москвы, который, по его собственным словам, лично знал всех персонажей «Горя от ума» [394] Об Эвансе: РВ. 1887. № 10. С. 699; ср. РС. 1878. Т. 21. С. 546. // 9 _ 1411 . Вместе с семьей Никита осенью 1812 г. попал в Нижний Новгород и там обратился с просьбой к ректору переехавшего туда университета И. А. Гейму с просьбой о его увольнении из университета с кандидатским аттестатом. Ректор удовлетворил его просьбу, зная «известные его дарования и засвидетельствованные профессорами достаточные сведения в науках», и 9 ноября 1812 г. попечитель Голенищев-Кутузов утвердил производство Никиты Муравьева в кандидаты, отметив, что заслуги отца влекут любовь всего университета к его сыну, «обещающему способностями своими, что он некогда заменит своего родителя в службе Государю и Отечеству» [395] Документы об этом неизвестном эпизоде в биографии Н. М. Муравьева найдены нами в делах университетского Правления за 1813 г. — ЦГА г. Москвы, ф. 418, оп. 109, ед. хр. 328. Здесь же и копия выданного ему аттестата, где сказано, что он прослушал публичные лекции профессоров Страхова, Панкевича, Штельцера, Рейнгарда, Тимковского, а также обучался приватно российской словесности у Мерзлякова и немецкому языку у Ульриха. .

Заканчивая рассмотрение этой большой группы студентов-дворян, объединенных дружескими связями, в которых постепенно вырисовывались контуры первых декабристских организаций, обратимся еще к одному замечательному выпускнику университета того времени, фигура которого наиболее определенно свидетельствует о контактах щербатовского и муравьевского кружков. Речь идет о Дмитрии Александровиче Облеухове, докторе физико-математических наук, имя которого мы находим среди действительных членов Общества математиков.