Ким Маккуарри - Последние дни инков

«Все эти помещения были забиты копьями, стрелами, дротиками, дубинками, индивидуальными щитами и огромными овальными щитами, которые для защиты могли использовать до сотни индейцев — во время штурма крепостей. Там было много морионов [шлемов] из тростников, сплетенных настолько туго, что голове в подобном морионе не мог угрожать никакой удар».

Туземные ремесленники произвели огромное количество оружия. И хотя в большинстве своем униформа была стандартизированной, отряды из различных провинций дополняли ее своими красочными элементами, чтобы командиры могли мгновенно распознавать свои войска. Отец Бернабе Кобо писал:

«Поверх этой защитной одежды на них были очень красочные богатые украшения и драгоценности; на головах у них были красивые разноцветные перья, а на груди и спине большие золотые и серебряные пластины, более бедные солдаты носили медные пластины».

Отряды лучников и пращеметателей, способные поражать врага на расстоянии, обычно шли впереди ударных подразделений, вооруженных дубинками и топорами.

«Их основным оружием… [является] праща… с помощью которой они могут запустить камень, который может убить лошадь, а иногда и всадника… Она производит почти такой же эффект, как аркебуза. Один раз я видел, как камень, запущенный из пращи, разбил надвое меч в руках человека, находившегося на расстоянии тридцати ярдов».

Войска со всех концов империи все прибывали и прибывали, так что вскоре выстраивавшиеся на склонах холмов отряды придвинулись уже вплотную к домам на окраине города. Днем и ночью со стороны войск доносился рев — бойцы то и дело выкрикивали на своих родных языках насмешливые оскорбления, направленные в сторону испанцев. Весь этот звуковой вал был своего рода психической атакой, и целью его было вывести из равновесия и запугать испанцев. «Оттуда доносились такие крики, что все мы были поражены», — вспоминал Педро Писарро. Туземцы постоянно выказывали свое насмешливое презрение, они поднимали свои туники и обнажали ноги, с тем чтобы продемонстрировать свое презрительное отношение. У инков обнажение ног представляло собой знак очень серьезного оскорбления. Давно уже не считая испанцев заморскими богами, туземные воины наглядно демонстрировали испанцам свое крайнее презрение.

В фокусе внимания Манко Инки были все аспекты готовящейся военной атаки. Он хорошо осознавал, что для победы религиозные аспекты не менее важны, чем диспозиция войск. Если бы боги отказались проявить свою благосклонность, перевес сил над врагом не имел бы никакого значения. Манко выступил распорядителем ряда торжественных церемоний и жертвоприношений, чтобы снискать себе божественную помощь.

Когда уже приближалось время решающей атаки, Манко организовал торжественную церемонию Иту. На протяжении двух дней перед этим император и все воины его армии соблюдали пост и воздерживались от сексуальной активности. Во время церемонии жрецы перерезали горло жертвенным ламам, торжественным строем проходили юноши, одетые в элегантные красные туники. Период поста закончился грандиозным торжеством и потреблением огромного количества чичи.

В субботу 6 мая 1536 г. Манко Инка начал свою тотальную атаку, приведя в действие сотни тысяч туземных воинов. Первые снаряды с характерным треском начали сыпаться на каменные мостовые и стены. Испанцы, застигнутые этим градом на улице, бросились искать укрытие. Легионы ударных войск начали медленно спускаться с холмов, далее они двинулись в сторону центральной площади столицы.

Туземная пехота двигалась тесным строем, в руках у пехотинцев были метровой длины дубинки, боевые топоры и щиты. На большинстве туземцев были плетеные шлемы, многие из которых были украшены экзотическими перьями алого, желтого, зеленого и голубого цветов. Стратегия Манко и его полководцев была простой: сначала они хотели загнать испанцев в центр города, а затем сокрушить их своими превосходящими силами.

По мере того как в город прибывало все большее и большее число туземцев, петля, в которую угодили испанцы, все более затягивалась. Каждый из них осознавал, что если они не найдут способ остановить наступление Манко, то они будут раздавлены. Тотальный поток стрел и снарядов уже заставил испанцев укрыться. На склоне холма, возвышающегося над городом, индейцы уже захватили крепость Саксауаман. Отсюда Вильяк Уму и многие из его командиров станут обозревать поле сражения и направлять донесения Манко Инке в Калку. Инкский отряд захватил стратегический район Кора Кора, примыкавший к северной оконечности главной площади. Педро Писарро вспоминал:

«Этот город Куско расположен рядом с холмом, на склоне которого находится крепость [Саксауаман], — с этой стороны индейцы спустились к домам, примыкавшим к площади, принадлежавшей Гонсало Писарро и его брату Хуану Писарро. С этих позиций инки нанесли нам серьезный урон своими камнями, запускавшимися при помощи пращей, — мы ничего не могли с этим поделать… Позиции индейцев располагались на достаточно крутом склоне, они захватили и узкую тропинку, проходившую по нему, у нас не было никакой возможности по ней подняться… Стоял невообразимый шум, создаваемый громкими криками и производимый рожками и тыквами, использовавшимися индейцами, — казалось, что дрожит сама земля».

Под изничтожающим градом камней и других метательных снарядов испанцы, застигнутые этой атакой в разных местах города, отступали к главной площади, на которой располагались дворцы. Если инкская стратегия заключалась в том, чтобы окружить и уничтожить своих врагов, то испанская состояла в том, чтобы продержаться в двух массивных каменных зданиях — Сунтур-Уаси и Хатун-Канча. Здания стояли друг напротив друга на восточной стороне площади. Испанцы превратили их в блиндажи, понадеявшись на то, что крыши и стены защитят их от нескончаемого града камней.

Заняв одно из зданий, Эрнан Писарро отдал второе под ответственность Эрнана Понсе де Леона. Настолько плотным был обстрел, что напуганные испанцы не могли даже выглянуть из зданий. В тусклых помещениях многие стояли на коленях и молились, в то время как по стенам и крышам зданий продолжали бить камни. Педро Писарро рассказывал:

«Эрнан Писарро вместе с офицерами неоднократно проводили совещания, чтобы обсудить дальнейшие действия. Одни говорили, что надо покинуть город и бежать, [тогда как] другие говорили, что надо укрыться в [большом зале] Хатун-Канчи — огромном помещении, где мы все могли разместиться. Там… была только одна дверь, и каменные стены были очень высокие… [Но] ни один из этих советов не был хорош, поскольку, если бы мы ушли из Куско, они перебили бы нас на здешних труднопроходимых дорогах… а если бы мы укрылись в указанном помещении, то они замуровали бы нас кирпичами и камнями».