Михаил Кром - «Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30–40-х годов XVI века

Сходство между двумя правительницами заметно уже в том, что они обе пришли к власти в кризисной обстановке, использовав с выгодой для себя политическую конъюнктуру. Елена Глинская, как мы помним, стала «государыней», т. е. соправительницей своего сына-государя, после августовских арестов 1534 г. и устранения опекунов-душеприказчиков, назначенных ее покойным мужем Василием III. Царевна Софья в своих политических притязаниях также не могла опереться ни на традицию, ни на завещание прежнего монарха (царя Федора Алексеевича), ни на какой-либо другой правовой акт. Дорогу к власти ей открыло кровавое восстание стрельцов 15–17 мая 1682 г. и последовавшее затем по их требованию провозглашение царями юных Ивана и Петра Алексеевичей (вместо одного Петра, избранного царем еще в конце апреля, сразу после смерти Федора Алексеевича). Но упрочить свое положение правительница смогла только осенью того же года — после казни кн. И. А. Хованского, главы Стрелецкого приказа, с сыном Андреем и после приведения к покорности стрельцов [2144] Подробнее см.: Хьюз Л . Царевна Софья. СПб., 2001. С. 91–99, 110–122; Бушкович П . Петр Великий. С. 131–139. .

Характерны также попытки легитимизировать задним числом власть царевны Софьи — подобно тому, как это делалось в летописании XVI в. в отношении великой княгини Елены. В известном сочинении Сильвестра Медведева, «Созерцании кратком лет 7190, 91 и 92, в них же что содеяся во гражданстве», принятие Софьей на себя бремени власти приурочено к 29 мая 1682 г. и представлено как удовлетворение ею прошения малолетних братьев-царей Ивана и Петра Алексеевичей, патриарха Иоакима и челобитья «всего Московского государства всяких чинов всенародного множества людей». Цари якобы «изволили великого своего и преславнаго Российского царства всяких государственных дел правление вручити сестре своей, благородней государыне царевне и великой княгине Софии Алексеевне, со многим прошением — для того, что они, великие государи, в юных летех, а в великом их государстве долженствует ко всякому устроению многое правление» [2145] Россия при царевне Софье и Петре I: Записки русских людей / Сост. А. П. Богданов. М., 1990. С. 94. . Этот выбор мотивируется в сочинении С. Медведева великой мудростью царевны (при этом обыгрывается значение греческого имени «София»), так что, кроме нее, дескать, «правити Российское царствие никому невозможно». В конце концов Софья милостиво снизошла к прошению царственных братьев и патриарха и к челобитью бояр и «всяких чинов» людей и «той превеликий труд восприяти изволила». Она «указала» боярам, окольничим и всем думным людям «видати всегда свои государские пресветлые очи, и о всяких государственных делах докладывать себе, государыню, и за теми делами изволила она, государыня, сидети з бояры в полате», — пишет С. Медведев [2146] Там же. С. 95. .

Однако этот рассказ представляет собой такую же фикцию, как и утверждение официальной московской летописи середины XVI в., будто Василий III перед смертью приказал своей супруге, великой княгине Елене, держать «скипетр великия Руси до возмужения сына своего» и возложил на нее «все правъление великого государства» [2147] ПСРЛ. М., 1965. Т. 29. С. 9, 10. . На самом деле, как мы уже знаем, Елена Глинская стала единоличной правительницей вопреки воле покойного мужа, и произошло это после многомесячной придворной борьбы. Что же касается Софьи, то, как показал А. С. Лавров, запись в записной книге Разрядного приказа, оформившая передачу власти царевне, — а именно на этот источник ссылается С. Медведев в своем рассказе [2148] Россия при царевне Софье и Петре I. С. 93. , — была сделана никак не раньше осени 1682 г., уже после казни князей Хованских [2149] Лавров А. С . Регентство царевны Софьи Алексеевны: Служилое общество и борьба за власть в верхах Русского государства в 1682–1689 гг. М., 1999. С. 73–77. . С октября 1682 г., по наблюдениям того же исследователя, в царских указах наряду с именами «великих государей» Ивана и Петра Алексеевичей появляется и имя их сестры — «великой государыни, царевны и великой княжны Софии Алексеевны» [2150] Там же. С. 76. .

Мы видим здесь ту же формулу соправительства, которую в свое время использовала великая княгиня Елена, а впоследствии — патриарх Филарет: как и в предыдущих случаях, реальная правительница, царевна Софья, приняла титул «государыни», как бы сравнявшись по статусу с братьями-царями. Уникальность ситуации заключалась лишь в том, что в течение почти семи лет в стране номинально было три «великих государя»!

Но соправительство и регентство — это не одно и то же: Софья Алексеевна носила титул государыни и, судя по всему, хотела быть ею на деле, т. е. хотела царствовать [2151] О подобных амбициях правительницы и, в частности, о гравюрах, на которых Софья изображена с короной на голове, см.: Хьюз Л . Царевна Софья. С. 281. . Между тем ни объем, ни срок ее полномочий не были регламентированы каким-либо правовым актом. После того как молодые цари женились (Иван — в январе 1684 г., Петр — в январе 1689 г.), правление Софьи стало все больше походить на узурпацию власти ставших уже взрослыми ее братьев. Дальнейший ход событий хорошо известен: августовский переворот 1689 г. положил конец правлению царевны; одни ее советники (в частности, кн. В. В. Голицын) были отправлены в ссылку, другие (как Ф. Л. Шакловитый) казнены, а сама она вскоре вынуждена была уйти в монастырь [2152] Подробнее о перевороте 1689 г. см.: Лавров А.С . Регентство царевны Софьи Алексеевны. С. 157–190. .

Таким образом, приходится констатировать, что проблема регентства, а точнее говоря, проблема отсутствия этого института, впервые остро проявившаяся в эпоху политического кризиса 30–40-х гг. XVI в., не была решена и в последующие полтора столетия. Очевидно, формирующееся самодержавие было несовместимо даже с временным ограничением полномочий государя, независимо от его возраста и состояния здоровья. Вакуум власти, возникавший в периоды малолетства или недееспособности царя, заполнялся ad hoc , каждый раз по-новому, исходя из соотношения сил между придворными группировками. Тем самым, по существу, консервировался средневековый порядок, существовавший во многих королевствах Европы, но уже в XIV в. уступивший там место законодательной регламентации регентства.

Отсутствие регентства было проявлением институциональной слабости московской монархии, особенно заметной в моменты смены лиц на престоле. Как показывает опыт XVI–XVII столетий, государь оставался единственным источником легитимной власти, и от его способности контролировать придворную элиту зависела стабильность этой политической системы. Попытки кого-либо из его окружения хотя бы временно присвоить себе указанную прерогативу монарха в случае его малолетства или недееспособности зачастую приводили к вспышкам насилия и другим кризисным явлениям.