И Петров - Четверть века в Большом (Жизнь, Творчество, Размышления)

В последние годы, когда Семен Климентьевич уже плохо себя чувствовал, я выступал с прекрасным пианистом Борисом Александровичем Абрамовичем. Изредка мне аккомпанировал и концертмейстер Киевской филармонии Лев Ефимович Острин, великолепный пианист, тонкий музыкант.

С годами я начал получать все больше приглашений выступить в разных городах нашей страны, и поэтому должен был расширять свой камерный репертуар. Я выучил множество произведений русских и советских композиторов, иностранную классику: Бетховена, Моцарта, Гуго Вольфа, Грига, Шуберта, Шумана, и у меня сложился большой концертный репертуар. В нем было более двухсот пятидесяти произведений.

Очень часто мы выступали с программными концертами. Например, исполняли лишь произведения Чайковского или Бетховена. А иногда уделяли какому-то автору лишь одно отделение, и тогда я пел произведения Глинки и Рахманинова, Даргомыжского и Римского-Корсакова, а также Шуберта и Шумана. С такими концертами мы были во всех больших и малых городах, где есть концертные залы, и во многих городах, где их нет, но есть клубы, музыкальные училища.

Конечно, с большой охотой и радостью я вспоминаю о своих выступлениях в московских залах, прежде всего - в Большом зале консерватории, в Зале имени П.И.Чайковского, в Доме ученых, а также в блестящих ленинградских залах - в зале Ленинградской филармонии, в зале имени М.И.Глинки, в зале Ленинградской капеллы. Эти залы всегда способствовали творческому вдохновению, так же, как и зал Киевской государственной филармонии.

Кроме программ, посвященных одному или двум композиторам, обычно мои программы строились так: в первом отделении я пел романсы русских и советских композиторов, во втором - произведения зарубежных авторов. После этого на "бис" исполнял еще пять-семь романсов или арий русских и зарубежных композиторов и народные песни.

В моем репертуаре было очень много романсов советских композиторов. Я пел романсы Прокофьева и арию Кутузова из его оперы "Война и мир" замечательную, торжественную. Пел романсы Мясковского, Глиэра, Свиридова, Ракова, Коваля, пел очень интересное произведение В. Белого "Баллада о капитане Гастелло". Она появилась в дни войны с гитлеровской Германией, и ее первым исполнителем был Пирогов (видимо, в расчете на его возможности эта баллада и была создана). Она написана в высоком регистре, требует мощного голоса, поэтому я пел ее с удовольствием. Пел и произведения Е.Стихина, М.Блантера, Г.Брука, Т.Попатенко, В.Соловьева-Седого. С Соловьевым-Седым мы как-то выступали на стадионе в Ленинграде. Он дирижировал оркестром, а я пел его песню "Если бы парни всей земли". Пел я цикл "Песни о человечестве" Е. Жарковского. И на нотах этого цикла он сделал незабываемую для меня надпись: "Дорогому Ивану Ивановичу Петрову от благодарного автора в память о первом исполнении этого произведения. Е.Э. Жарковский. 15.XI.1961 года".

Кроме того, я исполнял произведения О.Фельцмана, Л.Лядовой. Записал ее песню "Расти до звезд", и она тоже подарила свои ноты с трогательной надписью "Любимому народному артисту И.Петрову. Лядова".

Таким образом, если появлялись песни, которые мне подходили по амплуа, я охотно включал их в репертуар и старался как можно лучше донести до слушателя.

С большой радостью вспоминаю свои выступления и перед совсем неподготовленной аудиторией в колхозах или ПТУ, в заводских цехах, в солдатских аудиториях. Я всегда возвращался после таких концертов с чувством творческого удовлетворения.

Очень запомнилось мне одно из выступлений в Краснодаре. Сначала я пел в концертном зале, где собралась публика, которая меня замечательно принимала. Но потом мне вдруг предложили выступить на одном из заводов, прямо в цехе. Между станков поставили пианино, и я должен был исполнить во время обеденного перерыва большую программу. Готовясь к этому выступлению, я подумал, что слушать меня будут рабочие, и поэтому решил подобрать для начала концерта более простые и доходчивые произведения, так как боялся, что серьезная музыка окажется непонятной. Но каковы же были мои удивление и радость, когда в паузе между романсами один из рабочих попросил меня спеть "Сомнение" Глинки. Я тут же его спел, а затем еще несколько: "Октаву", "Не пой, красавица, при мне". Слушали меня превосходно. Я с удовольствием спел много раз на "бис" - не меньше, чем в концертном зале.

Очень благодарная, даже восторженная аудитория - солдатская и матросская. Мне часто приходилось выступать перед военнослужащими. С каким вниманием и затаенностью они слушают и как искренне, горячо благодарят за каждый спетый романс, за каждую песню!

Часто мне приходилось выступать в ПТУ. Особенно мне запомнился один концерт во Владимире. Когда мы со Стучевским приехали в училище, то директриса ПТУ спросила меня, что я буду петь. Я ей ответил, что буду исполнять романсы, арии из опер, песни, и сразу увидел кислую мину.

- Что случилось? - спрашиваю.

- Наши ребята боятся самих слов "романс" или "ария". Не знаю, как они это воспримут.

Тогда, подумав, я сказал:

- Мне не нужно ведущего. Концерт я буду вести сам. Давайте начинать.

Я вышел на сцену, а Семен Климентьевич сел за рояль. Поздоровался с ребятами, и они нас дружно приветствовали. Тогда я решил рассказать им о своем детстве и пути в искусство.

- Ребята! - начал я.- Смотрю на вас и вспоминаю свои юные годы. Ведь разве я думал тогда о пении, разве я знал, что такое романс или ария? Конечно, нет!

И рассказал о том, как увлекался спортом, играл в футбол, баскетбол, волейбол.

- Я думал посвятить свою судьбу спорту, но она распорядилась иначе я стал певцом. Артистом Большого театра. Объехал с гастролями весь мир, всю нашу Родину. Разве плохо? А может быть, кто-нибудь из вас станет певцом, артистом или музыкантом? Чем черт не шутит?

Они засмеялись, заговорили о чем-то между собой.

Тогда я продолжал:

- Ребята, мне сказали, что вы боитесь слов "романс" или "ария". А вы подумайте, кто авторы этих романсов и арии, которые вы сегодня услышите? Ведь это наши русские гениальные композиторы, гордость не только нашей страны, но и всего культурного мира.

И я рассказал ребятам, что русские композиторы писали свою музыку на сюжеты гениальных писателей и поэтов. К примеру, Глинка сочинил оперу "Руслан и Людмила" на пушкинские стихи. Мусоргский создал "Бориса Годунова" на пушкинский текст. Бородин для своей оперы "Князь Игорь" использовал "Слово о полку Игореве". Римский-Корсаков также положил в основу своих опер пушкинские произведения: "Сказку о царе Салтане", "Сказку о золотом петушке", "Моцарта и Сальери". Я напомнил, что в основу "Снегурочки" легло произведение Островского, на гоголевские сюжеты Римским-Корсаковым написаны оперы "Майская ночь" и "Ночь перед Рождеством". Сказал, что либретто лучших опер Чайковского - "Пиковая дама", "Евгений Онегин" и "Мазепа" - созданы по произведениям Пушкина. А оперу "Черевички" Чайковский написал на гоголевский сюжет. Рахманиновские оперы "Алеко" и "Скупой рыцарь" также написаны на пушкинские сюжеты.