Евгений Белаш - Мифы Первой мировой

Так описывает Б. В. Веверн бой в октябре 1914 г. между русской батареей 76–мм орудий и немецкими тяжелыми батареями:

« Первая мысль, пришедшая мне в голову, после того как из пехотного окопа я увидел германскую батарею, была: как глупо поставлена батарея. Тяжелая пушечная, 4–орудийная батарея стояла на ровном месте, прикрываясь лишь редкими кустами, и вела огонь по нашим пехотным окопам.

Что это: наивность, полное непонимание основных начал артиллерийской тактики и боя или халатность?

— 6–я батарея, к бою!..

Первая, одинокая шрапнель пропела, на полете, над самой моей головой, свою песню и, лопнув, выпустила свой белый дымок, как распускающуюся белую розу. Ми­нута затишья, и германская батарея потонула в огне и дыме урагана рвущихся на ней снарядов. Внезапность огня 6–й батареи сделала свое дело: германская тяжелая батарея перестала существовать…

Когда через несколько дней наша пехота перешла через Вислу, то местные жители рассказывали, что германская батарея погибла целиком. Избитые осколками и прямы­ми попаданиями снарядов пушки германцы сначала бросили в небольшую, протекающую здесь речку, но затем вытянули их оттуда и, погрузив на повозки, куда‑то увез­ли…

Я вглядываюсь пристальнее и, по легким дымкам выстрелов, устанавливаю точно места германских орудий. Тяжелая гаубичная батарея опять стоит только на маски­рованной позиции. Странные у немцев артиллеристы…

За двое суток, две разбитые 6–й батареей тяжелые батареи противника ».

Сергеевский: « Германская четырехорудийная легкая батарея открыто выехала на позиции, на холм впереди Малиновки. «5 патронов, беглый огонь!»… и батарея противника умерла, не успев сделать ни одного выстрела… Вся положенная прислу­га (по 5 человек на орудие) лежала мертвая на своих уставных местах, вернее, на лафетах и около них… Все деревянные части орудий были буквально изрешечены шрапнельными пулями. Потом я насчитал в спицах колес по 30—40 пуль в каждой спи­це. Было очевидно, что батарея умерла мгновенно: на нее за 10—12 секунд обрушил­ся поток в 10 000 пуль! » (40 шрапнелей по 250 пуль.)

То же отмечал и офицер Генерального штаба Э. А. Верцинский: « Быстрое и безоста­новочное наступление наших цепей на окопы принудило батареи противника выехать на открытые позиции. Благодаря быстрому переносу нашего пулеметного огня на эти батареи, особенно на 6–ти орудийную гаубичную и 4–х орудийную легкую, австрийцы не могли вести меткого огня на ближних дистанциях по нашим приближающимся к их линиям ротам. Их батареи, во время стрельбы с открытых позиций, понесли огромные потери, при чем почти все орудийные лошади были перебиты ».

И Успенский: « В 2 ч. 30 м. немецкий артиллерийский дивизион (12 орудий), желая поддержать свою пехоту, совершенно открыто выезжает на всем видимую позицию, в 1000 шаг. от 108–го полка и открывает огонь. Но наши батареи, увидав такую, на редкость открытую цель, засыпали ее таким ураганным огнем, что храбрый дивизион сейчас же был расстрелян и 12 орудий стали нашими трофеями!… Вот батарея, расстрелянная на самом выезде на позицию в полной запряжке, не успевшая не толь­ко открыть огонь, но и остановиться: все убитые люди и лошади дружно лежат вме­сте на своих местах, а солдаты лежат даже верхом на лошадях или поблизости их ».

По данным Е. З. Барсукова, 26 августа 1914 г. всего одна русская гаубичная ба­тарея, выпустив около 200 122–мм гранат, прекратила огонь 6 батарей 22–го гер­манского ландверного (ополченческого) артиллерийского полка. Командир корпуса специально приказал показать артиллеристам результаты их стрельбы: на месте осталось 34 орудия, из которых 3 орудия подбиты; одна гаубица взрывом гранаты переброшена через свой зарядный ящик и валяется в 12 шагах от него; 9 зарядных ящиков взорвано или разбито; почти все люди орудийного расчета перебиты и лежат возле орудий; около орудий валяется несколько передков с перебитыми лошадьми (очевидно, батарея пыталась уйти). Среди русских артиллеристов потерь не было.

Также в 1914 г. русская конная батарея отразила последовательные атаки с разных сторон 3 эскадронов венгерской кавалерии, истребив их практически полно­стью. Четвертая атака была отбита с помощью эскадрона улан, пришедших на помощь. В этом бою погиб считавшийся одним из лучших венгерский 9–й гонведный гусарский полк.

Как писал немецкий генерал Франсуа по итогам первых боев в Восточной Пруссии, «наблюдение за целями в русской полевой артиллерии организовано очень хорошо. Артиллерия выезжает на позицию с большим искусством. Стреляет, в общем, хорошо, но высокие разрывы шрапнелей понижают действительность и силу огня. Позиции занимаются исключительно закрытые. Высшие и войсковые штабы при появлении их открыто на высотах всегда обстреливаются. Русская артиллерия не жалеет снарядов и нередко развивает уже с дальних дистанций такой сильный и интенсивный огонь, что вводит в заблуждение наши войска относительно своего численного перевеса, которого на самом деле нет».

Так стреляли, имея при орудиях довоенные запасы боеприпасов.

Но… снарядов и патронов становилось все меньше, подвоз их — все сложнее, а опытным артиллеристам, пулеметчикам, экипажам броневиков и бронепоездов при на­ступлении противника все чаще приходилось жертвовать собой для спасения пехоты, ведя огонь по наступающему противнику до последнего. Как писал A. A. Свечин, « немцы удивительно искусно сосредоточивали ружейный и пулеметный огонь на наших стреляющих пулеметах; наводчики пулеметов выбывали в каждом бою чуть ли не на 50 %, преимущественно убитыми ». И он же приводил мнение Наполеона еще 1806 г., что пехота, вынужденная сражаться против сильнейшей артиллерии, быстро портится.

Некомплект боеприпасов тяжелой артиллерии уже к началу войны, по сведениям Ю. Н. Данилова, для некоторых образцов орудий достигал 50 % и более. По данным А. А. Маниковского, к началу войны не хватало примерно 25 % выстрелов к орудиям средних калибров — 107–мм пушкам, 122–мм и 152–мм гаубицам. Уже в сражении при Гумбиннене артиллерия армии Ренненкампфа выпустила почти все наличные снаряды за один день.

76,2–мм шрапнель не справлялась даже с полевой фортификацией, тогда как наученные горьким опытом немцы и австрийцы также перешли на стрельбу с закрытых позиций и контрбатарейную борьбу, активно используя превосходящую тяжелую артил­лерию. Еще в августовских боях отмечалось: «стреляло несколько как легких, так и тяжелых батарей (до 5), борьба с которыми для наших легких батарей оказалась трудной в виду дальности расстояния». Все чаще в артиллерийских дуэлях русские батареи просто не доставали до противника, а крупнокалиберные немецкие — еще не умели попадать.