Евгений Белаш - Мифы Первой мировой

Однако танкам приходилось бороться не только с противником. Митчелл отмечает, что в жаркие дни выхлопные трубы танков уже через час накалялись добела, их швы коробились и пропускали окись углерода внутрь танка, который и так уже был полон пороховых газов. Люди начинали бредить и падали в обморок, а когда они приходили в сознание, то некоторое время страдали от полной потери памяти и крайнего исто­щения. В танках «Уиппет» вследствие их сравнительно небольших размеров жара ска­зывалась еще резче. Под воздействием высокой температуры снаряды увеличивались в размерах и заклинивали орудия или даже разрывались внутри ствола.

Французские части, находящиеся в бою, приходилось пополнять людьми, еще не прошедшими курса обучения. Если в частях средних танков причиной выхода танка из строя обычно служила матчасть, то в частях, укомплектованных легкими танками, боеспособность утрачивалась после двух дней боев вследствие чрезмерного переу­томления экипажей. По этой причине после двух, максимум трех атак части лишались бодрого офицерского и унтер–офицерского состава, водителей и механиков–монтеров. Последующие атаки приводили к полному изнурению и разложению частей. С 20 августа по 17 сентября подразделения потеряли от 25 до 70 % танков, из 480 машин 215 вышло из строя.

Были сделаны новые выводы:

1) крайне трудно перестроить начавшиеся приготовления, когда меняются цели,

2) еще раз показал себя необходимым резерв—после 8 августа танковые атаки вы­дыхались, боеспособными остались лишь 155 машин.

3) тяжелые танки применяются как траншейное оружие,

4) продолжительность боевого применения тяжелых танков — три дня, после чего они требуют капитального ремонта,

5) танки снабжения слишком медленны и тяжелы, их должен заменить легкий вез­деходный трактор,

6) на существующую радио- и воздушную связь нельзя положиться, наиболее без­опасный и простой способ — конными посыльными,

7) соединение танков и кавалерии скорее мешает, чем помогает им. Поскольку кавалерия не могла сделать себя невидимой на поле боя, как залегающая пехота, то всадники должны были отступать от пулеметного огня на фланг или в тыл, сковывая танки.

Ни Мк V, ни «Уиппет» не обладали достаточной скоростью. По мнению Фуллера, если бы союзники имели танк со средней скоростью в 10 миль в час и радиусом дей­ствия в 100 и более миль, то война была бы закончена меньше чем за месяц.

В сентябре–октябре французы бросают в бой под Суассоном 305, а в Шампани — 470 танков на участке фронта в 11—12 км. 27 сентября была прорвана «линия Гинденбур­га» глубиной до 15 км, начался маневренный период войны, но исправных танков и вездеходных машин, как и опытных кадров, оставалось слишком мало. Поэтому за 14 дней боев союзники продвинулись всего на 14 км. 29 сентября радиотанк принимал сбрасываемые с самолета сообщения и тут же пересылал их в штаб–квартиру, экономя время.

2 октября представитель германской Ставки заявил в рейхстаге: « Надежда побе­дить противника исчезла. Первым фактором, решительно повлиявшим на такой исход борьбы, являются танки. Неприятель применяет их в огромных массах. Там, где они появлялись неожиданно, нервы наших войск не выдерживали. Танки прорвали наши передовые позиции, открыв путь своей пехоте, продвинулись в тыл нашим войскам, производя панику и нарушив управление боем. Успехом танков следует объяснить вы­сокую цифру наших пленных, которая чрезвычайно ослабила наши силы и вызвала бы­стрый расход наших резервов ». Из‑за недооценки роли танков и слабости промышлен­ности немцы вынуждены были использовать около 75 танковых шасси, преимущественно «Бюссинг», в качестве орудийных тягачей или транспортеров боеприпасов (как и 10 тягачей «Дюр»), перевозящих до 10 т груза и буксирующих до 15 т. Подавляющая часть применяемых немцами танков была трофейной.

Однако, несмотря на такой пессимизм, поздней осенью 1918 г. танки утратили элемент внезапности — при их применении обычная оборона успевала организоваться в противотанковую, артиллерия с неатакованных танками участков обстреливала их с флангов. Уже 8 августа из 415 машин было потеряно 100, 9 августа — 39 из 145, т. е примерно четверть из задействованных. Инженерные заграждения, как полагали ан­гличане, предназначались в основном против быстроходных танков и бронеавтомоби­лей. Почти не имея противотанковых мин, германские саперы вертикально вкапывали в землю фугасные снаряды с взрывателем мгновенного действия, накрытым нажимной

планкой, минные поля размещались преимущественно вдоль дорог и по окраинам де­ревень. Но наиболее серьезные потери причинило свое же минное поле, забытое по­сле мартовского наступления. «Противотанковые форта» из 4 полевых орудий, 2 ми­нометов настильной стрельбы, 4 ПТР и 2 пулеметов с бронебойными пулями, размещаемые рядом с основной линией обороны, остались на бумаге. О приближении танков сообщалось сиренами, трещотками, ракетами и даже вертикальными струями огнеметов.

8 октября в курьезном бою трофейная английская «самка» была подбита из трофей­ного же немецкого орудия. Тогда же группа бронеавтомобилей во взаимодействии с пехотой взяла укрепленную позицию, захватив 10 пулеметов и 2 миномета. На следующий день «линия Гинденбурга» была полностью захвачена, взято 600 орудий и 50000 пленных. Тем не менее, тысячи немецких пулеметов, особенно в бетонных до­тах, делали невозможными кавалерийские атаки, поэтому танкам приходилось дви­гаться дальше. Потери личного состава достигли примерно трети корпуса. 17—20 октября танки форсировали реки при помощи легких деревянно–металлических каркасов (замены фашин) и моста, сооруженного ночью так, чтобы его поверхность оставалась под водой и днем была невидима.

К ноябрю англичане в интенсивных боях снова потеряли большинство танков, оставшиеся шесть ослабленных батальонов образовали бригаду, на многих танках из‑за недостатка офицеров командирами назначались унтер–офицеры. 4 ноября в бой по­шли даже транспортные танки. Для обмана противника приходилось использовать ма­кеты из холста и досок, возимые мулами позади пехоты. Американцы, потеряв в по­следних боях от действий противника 27 танков, к перемирию имели всего 50 бое­способных машин. В ряде случаев их пехотные части никогда раньше не видели танков. Французы снимали с танков Шнейдера (имевших маломощные моторы, и те «при последнем издыхании») вооружение и верхнюю броню, превращая их в транспортные трактора. В октябре во французских ротах до половины машин и личного состава были небоеспособны. Хронический недостаток запчастей вынуждал для ремонта сни­мать детали с неисправных машин. Поэтому, несмотря на ремонт в Бурронских ма­стерских к концу октября 8—9 машин в день, аварии, соскакивание гусениц и оста­новки из‑за изношенности моторов были постоянными. За войну так и не удалось ре­шить для «Рено» проблему ремня вентилятора — его обрыв приводил к быстрому пере­греву мотора и танка, а сменить ремень изнутри машины и в бою было невозможно — требовалось снять крышу и смещать резервуар с жидкостью.