Ирина Щербакова - Пути следования: Российские школьники о миграциях, эвакуациях и депортациях ХХ века

Потянулись долгие унылые месяцы на госпитальной койке. В палатах лежали по 10–12 человек, многие солдаты, обожженные, изуродованные, без руки ног, проходили здесь лечение и реабилитацию.

Из 700 человек осталось только 40.

Во многих боях участвовал.

Стал как хворостинка, исхудал.

Снаряд тяжелой пушки опять поранил меня.

… < снаряды? > как град сыпались.

В марте 8-го дня меня поранило.

… Будет ли конец этому мучению.

Обо всем этом думаешь, все внутри ноет.

Мои очи наполняются слезою.

Люди, раненные железом,

Стонут, дергаются они.

Их стон разносится по всей комнате…

Перевод поэмы очень плох – никто не старался придать тексту подобие художественной формы.

В июле 1942 года Дагана Бараевича «комиссовали» – он был признан негодным к дальнейшему несению воинской службы и демобилизован из армии как инвалид II группы.

Формально война для него закончилась, но еще долгие годы, вплоть до самой смерти, она не отпускала его, постоянно напоминая о себе. Ранения особенно сказались в пожилом возрасте. Ему поставили диагноз «посттравматическая эпилепсия», все чаще стали случаться припадки, сильно беспокоила израненная рука, к этому добавилось постоянное бронхитное состояние – последствия ранения легкого, мокрота клокотала при дыхании, не было сил, чтобы выкашляться.

Память устает хранить в себе события, которые тяготят человеческую душу, и в житейских заботах Даган Бараевич забывал о том, что ему приходилось на войне стрелять в людей, нарушая при этом буддийские заповеди – не вредить живым существам, не лишать их жизни.

Его дочь Валентина вспоминает: «Году в 70-м на 9 Мая пришел к нам Иван Медведев поздравить отца с Победой. Завел разговор о войне: „Ты стрелял в немцев? Ты давил своим танком людей? Приходилось, говоришь? Как же ты после этого жить можешь спокойно?“ Отец пытался оправдываться: „Как можно было не выполнять приказ, если это война, идет бой? Жестокая была война. Один день прожить на войне – это было большое дело“. Отец так разволновался, что ему стало плохо, начался очередной приступ».

Так в 1942 году в биографии Дагана Бараевича закончился военный этап, он вернулся домой, но в августе того же года началась немецкая оккупация Калмыкии, хотя она не захватила восточную часть Малодербетовского района, где жила семья Такаевых.

Депортация

После освобождения Калмыкии советскими войсками Даган Бараевич устроился работать налоговым агентом в своем поселке и в мае 1943 года женился на Булгаш.

Но спокойная жизнь продолжалась недолго. Уже через полгода эшелон, наполненный людским страхом, скорбью и покорностью судьбе, вез его на восток. 28 декабря 1943 года началась операция «Улусы», когда по воле «гения всех времен и народов» весь калмыцкий народ, состоявший на тот момент из женщин, стариков, детей и инвалидов войны, был обвинен в пособничестве фашистам и депортирован в Сибирь.

Подавленные происходящими событиями, люди сидели, сгрудившись, на грязном полу холодного товарняка, как будто в издевку названного «теплушкой». Жуткие ночи завершались по утрам одним и тем же – выносом на очередном безымянном полустанке одного, а то и нескольких человек, умерших от холода или болезни.

Многие калмыцкие поэты не остались равнодушными к происходящим событиям. Давид Кугультинов, например, за стихотворение «От правды я не отрекался..» провел в лагерях десять лет. Словами другого стихотворения Кугультинова мы назвали свою работу.

И Даган Бараевич рассказал в своих стихах правду о том, что наблюдал в пути. Все, кто был в вагоне, старался запомнить, заучить их или записать для себя. Позже эти стихи стали причиной его ареста.

.. По широкой калмыцкой степи

Колонна машин бежала.

Солдаты НКВД организованно прибыли

По калмыцким хотонам.

Они стали, как часовые,

Чтобы безграмотных калмыков

Лишить всяких благ.

С волчьим взглядом солдаты

Насильно нас гнали,

А тех, которые отстанут,

Возможно, изрубят… 2

Подстрочный перевод далек от совершенства, о красоте стихов можно судить лишь по оригиналу. Калмыцкий язык богат и многообразен, и эти стихи вообще трудно перевести, теряется национальный колорит, игра слов.

В январе 1944 года Даган Бараевич попал в совхоз «Сталинец» Ужурского района Красноярского края. Его родные (отец, жена Булгаш и невестка Бачин – жена пропавшего без вести на фронте брата Убуша – с двумя малолетними дочерьми) ехали в другом вагоне эшелона, поэтому они попали на поселение в Алтайский край. Случилось это оттого, что Даган Бараевич на момент депортации был в дороге, он ехал в Малые Дербеты по службе. Военные отобрали у него лошадь с телегой, а самого посадили в «студебеккер» и повезли с жителями другого хотона на станцию Абганеры Сталинградской железной дороги.

Ему пришлось жить в небольшом бараке-общежитии, разделенном деревянными перегородками. Холодный барак был плотно заселен, нары были сколочены в два ряда. Внутри было сумеречно даже днем, помещение освещалось чадившей керосиновой лампой.

Из-за непосильного труда и невыносимо тяжелых условий жизни многие заболели и умерли в ссылке.

Даган Тагаев не оставлял надежды найти своих родных, дотошно расспрашивая тех, кто приходил к нему на лечение – слух о его способностях распространился и здесь. С места поселения нельзя было уезжать даже на время, за соблюдением режима наблюдали коменданты, но люди как-то прорывались к нему, многие из них – тайком, рискуя свободой. В основном приходили к нему по ночам, и он никому не отказывал.

Наконец Даган Бараевич узнал, что его семья находится в Алтайском крае в поселке Бор и что невестка работает на лесоучастке – валит лес.

Через год, в январе 1945 года, он получил разрешение на переезд в деревню Новая Покровка Быстроистокского района Алтайского края, поближе к отцу и невестке.

В мае 1945 года пришла радостная весть о Победе. Но ожидания, что наступят лучшие времена, не оправдались. Все было по-прежнему: голод, тяжелый труд, отметки в комендатуре. Спецпереселенцам не разрешалось свободно передвигаться, кроме как по указанному в «дорожной карте» маршруту в конкретный населенный пункт. Приходилось долго добиваться разрешения на выезд у начальника комендатуры.