Ирина Щербакова - Пути следования: Российские школьники о миграциях, эвакуациях и депортациях ХХ века

Дагану Бараевичу удалось, наконец, получить разрешение на воссоединение с семьей брата-фронтовика. В начале 1946-го, через два года разлуки, он перевез в Новую Покровку отца и невестку с двумя племянницами. В селе труд был не таким тяжелым, как на лесозаготовках. Они с невесткой стали работать в колхозе. Он был пастухом, она – подсобницей в коровнике.

Он также добился разрешения перевезти к себе Булгаш, узнав, что она живет в 50 километрах от их села. К этому времени она была уже замужем за другим – дядя позаботился о ее судьбе. Во второй раз Даган Бараевич осмелился сломать традиции и противостоять общепринятому. Он поехал за любимой, говорят, что даже «надавал ее мужу по шее», и забрал домой.

Арест

Они с Булгаш уже совсем было поверили в возможность счастья, как последовал неожиданный удар – арест.

По поводу ареста Дагана Бараевича у родственников имеются разные мнения.

Люди говорили, что сначала за что-то посадили Бориса Дундуева, рабочего из совхоза «Сталинец» Ужурского района Красноярского края, а потом по его же делу «взяли» Дагана Бараевича.

Мы узнали, что Дундуев Борис Хурманович, 1927 года рождения, был арестован 22 декабря 1945 года по обвинению по статье 58–10 УК РСФСР и осужден на 10 лет исправительно-трудовых лагерей. Постановление на арест Дагана Бараевича вынесено 5 сентября 1946 года, через восемь месяцев после ареста Дундуева. Затем последовали обыск и изъятие всех его записей – «органы» знали, что именно искать, потому что у Дундуева при обыске нашли стихи Такаева.

В пользу этой версии говорит и то, что после ареста Дагана Бараевича перевели этапом из Алтайского края в Красноярскую тюрьму. Это значит, что арест был инициирован в Красноярске.

Также эту версию подтверждает протокол допроса обвиняемого Дундуева Бориса Хурмановича от 28 февраля 1946 года, подшитый к уголовному делу Такаева. Допрос проводил начальник 3-го отдела ОСП УНКВД Красноярского края майор Шкидник. На допросе обвиняемый рассказал, а следователь с его слов записал, при каких обстоятельствах Такаев сочинил песню и как она получила распространение среди калмыков: «Находясь в пути следования вместе с Такаевым в продолжении двадцати суток, я с ним близко познакомился. Такаев Даган был очень недоволен переселением, и это недовольство он мне высказывал, ибо в момент переселении он был разрознен с семьей и он не знал, где его семья находится. В январе месяце 1944 года в первых числах Такаев ко мне обратился, рассказав, что он приступил писать песню о переселении калмыков с родной земли. Эту песню он в пути следования читал всем калмыкам, находящимся в вагоне № 29».

Далее Дундуев дал показание, что «содержание песни в основном сводилось к критике и недовольству советской властью по переселению калмыков, что калмыцкий народ потерял всякое право на жизнь, что он лишился своего крова, все у калмыцкого народа отняли и переселили в Сибирь – в холодные края, где он обречен на голодную смерть, и для того, чтобы это легче осуществить, всех калмыков разрознили, оторвали друг от друга близких родственников и сослали в разные края».

Постановление на арест Дагана Бараевича вынес начальник 2-го отдела ОСП УМВД Красноярского края капитан Чуприна, оно было согласовано с начальником отдела СП УМВД КК (Красноярского края) майором Кузьминых 7 сентября 1946 года. Арест утвердил начальник УМВД КК генерал-майор Семенов, санкционировал прокурор КК советник юстиции Денисенко. В постановлении на арест свидетелями указываются Дундуев Борис, Санджиева Бевя, Кеттидова Цаган, Хурманов Дунду, Егоров Дорджи.

Основанием для ареста, по мнению его инициаторов, является то, что «Такаев Д.Б. – воспитанник гелюнга [попа],<���…> в январе месяце 1944 года в пути следования во время переселения калмыков с территории б/Калмыцкой АССР в Красноярский край в вагоне среди спецпереселенцев-калмыков <���…> сочинил песню о переселении калмыков контрреволюционного националистического характера и читал ее среди калмыков, находящихся в вагоне, выражая в песне недовольство переселением, а затем по прибытии на место поселения в Ужурский район Красноярского края закончил сочинение песни, в которой высказывает клевету на трудовое устройство калмыков, на материальные условия их жизни на месте поселения, высказывая при этом контрреволюционные националистические измышления по адресу русского народа».

Допрос от 6 октября 1946 года проводил оперуполномоченный Большеистокского РО МВД младший лейтенант Суворов. Дагана Бараевича еще не перевели в Красноярскую тюрьму, в октябре он еще находился в камере предварительного заключения райотдела милиции Большеистокского района. Оперуполномоченный оформлял соответствующие бумаги, заполнял анкету арестованного, в основном с его слов, так как спецпереселенцы не имели документов.

Д.Б.Такаев в лагере. 1952

Личное делоТакаева

Д.Б. Такаев

В Красноярске допросы проводились чаще, арестованного выводили ночью, заталкивали в «воронок» и везли в здание Управления внутренних дел. Его пытали на допросах, обливали холодной водой, сажали в карцер, иногда подолгу не давали есть или оставляли без воды.

То, что выжил, он воспринимал после как чудо. В «Деле…» видно по подписи в протоколах, как дрожала его рука. Он говорил на суде: «Меня били», это было даже занесено в протокол судебного заседания. Но ни шантажом, ни угрозами его не заставили признать вину – не было в его действиях ничего предосудительного, единственная его «вина» состояла в том, что он жил в такое время, когда не было свободы.

Уже 20 ноября, всего через два месяца после ареста, следователь Шадрин соорудил обвинительное заключение и отправил дело в суд. В постановлении о предъявлении обвинения говорится, что Такаев, «будучи враждебно настроенным к существующему государственному строю в СССР, встал на путь систематической антисоветской агитации среди спецпереселенцев-калмыков, высказывая при этом националистические измышления по адресу мероприятий партии и Советского правительства по отношению калмыков, тем самым разжигал ненависть калмыков к русскому народу», а также «сочинил песню контрреволюционного националистического характера, выражал в песне недовольство переселением, а затем, по прибытии на место поселения в Ужурский район Красноярского края, закончил сочинение песни, в которой высказывает клевету на трудовое устройство калмыков, на материальные условия их жизни…». Выходит, даже если условия жизни были скотскими, никто не имел права не то что высказывать свое мнение, но и иметь его.