Ирина Щербакова - Пути следования: Российские школьники о миграциях, эвакуациях и депортациях ХХ века

Летом Ида отправлялась в лес за ягодами и грибами, которые потом продавала у поездов. Вырученные деньги она отдавала маме. Одеть, как и в войну, было нечего. Она вспоминает, как мама сшила ей платье из белого мешка, окрашенное луковой шелухой. По меркам послевоенного времени, говорит Ида Алексеевна, получилось очень красиво. Мой дед Владимир Павлович вспоминает, как сразу после войны в Норменгу пришел состав с вещами из Германии. Эти вещи (порой уже изрядно поношенные) выдавали семьям погибших на фронте солдат. Такие вещи получила и семья Владимира Павловича. По его словам, сестра Надежда, примерив платье, которое было все в заплатах, сказала: «Я царица». Даже таким старым вещам радовались все, ведь носить было нечего.

Смотришь на фотографии первых послевоенных лет и понимаешь, что все девушки носили примерно одинаковые платья, которые шили сами. Стараясь их как-то украсить, нашивали различные пуговицы и бусинки (иногда сделанные из круп), делали цветочки и бантики из материи другого цвета. Юбки на платьях старались делать в складку или расклешенными. Теплые же вещи вообще почти не отличались: валенки или полусапожки, темные пальто с воротом и шерстяные платки, сшитые своими руками. Но у многих и такой одежды не было, поэтому девушки, собираясь на танцы или просто фотографируясь, одалживали одежду у своих подруг. Так, говорит Вера Николаевна, Шура Алферова, подруга, фотографировалась в ее платье. Просмотрев фотографии, я заметила, что девушки и верхнюю одежду носили почти одинаковую: фуфайки, платки, валенки или сапоги, иногда резиновые.

21 мая 1953 года Ида Алексеевна вышла замуж за Михаила Владимировича Лиса, он в то время был военнослужащим. На праздничном столе было немного бражки, консервов и картошки. Такой скудный праздничный стол был почти у всех советских пар того времени. Но почти также было и у Нины Васильевны, которая вышла замуж уже в 1962 году. А у Веры Николаевны и Владимира Павловича праздничный стол был собран лишь через полгода после регистрации брака, так как ни денег, ни продуктов не было.

А.Ф. Тихомирова. 1-й класс. 1941

И.А. Лис в платье, подаренном хозяйкой

А.Ф. Тихомирова – кочегар

М.В. Лис (в центре) с бригадой

И.А. Лис с хозяйской девочкой

М.В. Лис(справа)

В деревне

Послевоенная жизнь деревни первоначально мало чем отличалась от военных лет. В это время в колхозе еще существовали трудодни: денег никогда не давали, вместо них – зерно. Его мололи на каменных жерновах в сарае. Даже не верится, что это происходило в середине XX века! В то время достаточного количества тракторов еще не было, поэтому вся пахотная земля обрабатывалась при помощи лошадей. По-прежнему, как вспоминает Нина Васильевна, дети собирали щавель и клевер – их сушили, толкли в ступке и делали лепешки. Весной на колхозных полях, как и в войну, собирали гнилую картошку, ее сырую толкли и делали лепешки. Также, несмотря на закон «о трех колосках», собирали горох, овес, рожь и пшеницу.

В 1950 году Василий Иванович, отец Нины Васильевны, после обучения в Ленинграде, устроился редактором в районную газету «Лесной рабочий». Но, пожив немного в Няндоме, семья вернулась обратно в деревню. По словам Нины Васильевны, жить там было лучше, так как у каждого деревенского жителя имелось свое хозяйство. Но детей баловать было нечем, кроме как леденцами и карамельками-подушечками.

Уже с 12 лет она вместе с подругой возила колхозное молоко на Игринский молокозавод, бочки с молоком были очень тяжелые (примерно 40 кг), но поблажек никто не давал: приходилось носить по 10–15 бочек в день. Дети же помладше помогали взрослым боронить. Молока в семье было немного (большую его часть сдавали), но из него постоянно делали простоквашу, творог, сметану, из сливок – масло, которое сдавали в качестве налога.

Люди в деревне были зависимы от местных властей, работали там, куда пошлют. Например, Анастасию Федоровну в 1949 году сельсовет отправил вместе с одногодками в лес на Талмозеро, а весной – на сплав в Канакшу. Работа была тяжелой для девчонок, и они однажды сбежали, да только пришлось вернуться. Когда сезон сплава закончился, Анастасия Федоровна твердо решила уйти из деревни в город, в Няндому. И сделала это очень удачно.

К счастью, у нее был документ, который мечтали иметь многие ее деревенские подруги, – паспорт. Вся беда была в том, что колхозники паспортов не имели по закону 1932 года. Деревенская молодежь могла получить его только при выезде на учебу. Но сначала надо было добыть справку из сельсовета для предъявления в паспортный стол, который находился в Няндоме. Анастасии Федоровне повезло, работница сельсовета пожалела сироту и справку эту выписала. И вот пешком Настя отправилась в Няндому, обратно тоже своим ходом. Из-за ошибки в справке пришлось сходить дважды, но паспорт был получен. И когда стало уж совсем тяжело, девушка решила уйти в Няндому, к сестре, которая жила в районе Уксусного завода. И очень вовремя: наутро председатель хотел отправить ее на работы в лес, но было уже поздно.

Только в 1953 году начали выдавать бессрочные паспорта тем, кто старше сорока, на десять лет – тем, кому было от двадцати до сорока, и на пять лет – тем, кому было от шестнадцати до двадцати. А были еще паспорта на полгода. Для колхозников, завербовавшихся куда-нибудь на работу. Срок кончился – изволь сдать паспорт и живи как раньше.

В мае 1950 года Анастасия Федоровна устроилась на Уксусный завод пилить дрова, которыми топили котлы. А затем девушку отправили в Архангельск на три месяца учиться на кочегара, на этой должности она работала в течение пяти лет.

Жизнь людей улучшалась медленно. Так, Нина Васильевна Громцева вспоминает, что после окончания школы в 1956 году работала дояркой, затем нянечкой в детском саду, заведующей клубом. Первой ее купленной вещью была плюшевая жакетка. Ее Нина приобрела примерно в 1958 году. Чтобы купить такую жакетку, необходимо было сдать примерно 300 яиц; также каждый день сдавали молоко, раз в месяц – масло, сбивали его специальной деревянной мутовкой.

Молодые люди, не обремененные семьей и хозяйством, стремились вырваться из деревни. Нина Васильевна в 1960 году тоже уехала из колхоза, несмотря на протест отца, на станцию Шестиозерье к своей тете, но, так как паспорта у нее не было, устроиться официально никуда не смогла. Ее пожалела заведующая пекарней и взяла на работу без оформления. Получала девушка примерно 80 рублей, но все эти деньги у нее забирала тетка, ей было обидно, ведь на эти деньги можно было купить себе хоть какие-нибудь вещи. Нине все равно пришлось вернуться в колхоз, так как ее уже стали искать. Девушку пожалел приятель отца, ведь все сверстники к тому времени уже получили паспорта и уехали учиться, одна Нина осталась в деревне, и выдал справку о том, что она в колхозе не работает. По этой справке девушка и получила паспорт, причем не на год и не на два, как обычно выдавали, а сразу на десять лет. После этого в деревне девушку больше ничего не задерживало: получив паспорт, она сразу уехала в Шестиозерье.