E. Ножинъ - Правда о Портъ-Артуре Часть I

Приблизительно около 12-ти часовъ миноносецъ "Страшный" потерялъ отрядъ и заблудился въ островахъ.

Въ 2 часа въ море заметилъ огни. Принявъ ихъ за свой отрядъ, "Страшный" сталъ ихъ держаться.

Лишь только забрезжилъ разсветъ, командиръ приказалъ поднять "позывные". Въ тотъ же моментъ съ судовъ, обрисовавшихся въ редеющемъ тумане, въ ответъ на "позывные" грянулъ залпъ. Туманъ всколыхнулся – и что же? У берега идутъ шесть непріятельскихъ миноносцевъ и два двухъ-трубныхъ крейсера, которые залпами начали осыпать "Страшнаго".

Открывъ огонь изъ своей слабой артиллеріи, командиръ далъ самый полный ходъ впередъ, взявъ курсъ на Артуръ. Но было уже поздно. Все было на стороне противника: и численность, и сила, и большій ходъ.

Непріятель настигалъ, засыпая снарядами.

Попавшимъ снарядомъ разорванъ командиръ капитанъ 2-го ранга Юрасовскій и перебита вся прислуга у носовой артиллеріи. Снаряды быстро разрушаютъ миноносецъ, заполняя палубу ранеными и убитыми.

Но машина продолжала работать, миноносецъ не потерялъ еще своей жизненной силы,- онъ уходилъ. Въ сердце каждаго еще теплилась надежда на спасеніе. Прислуга поддерживала орудійный огонь.

Лейтенантъ Малеевъ, принявшій командованіе миноносцемъ, энергично распоряжается, даетъ указанія, весело подбадриваетъ. Онъ всюду: то на корме, то на носу. Въ немъ бьетъ ключемъ жизнь, и жажда жизни, и призрачная надежда на помощь и спасеніе заставляютъ его забыть, не ощущать, что кругомъ и вокругъ смерть, что огонь противника все усиливается, что море кипитъ, какъ въ котле, отъ падающихъ и рвущихся снарядовъ. Мичманъ Акинфіевъ падаетъ пораженный въ бокъ. Команда тонетъ. Вой, трескъ, свистъ снарядовъ. Стоны, крикъ, мольбы и проклятія раненыхъ и умирающихъ.

Лейтенантъ Малеевъ, улучивъ удобный моментъ, посылаетъ изъ кормового миннаго аппарата мину въ настигающій миноносецъ крейсеръ. Цель достигнута.

Крейсеръ накренился и тотчасъ же отсталъ. Къ нему подошелъ другой крейсеръ и два миноносца. Положеніе значительно изменилось. Только четыре миноносца громятъ "Страшный". Окрыленный надеждой и напутствуемый своимъ командиромъ минеръ Черепановъ бросается ко второму аппарату, но лишь только взялся за спускную ручку, какъ мину попавшимъ въ нее снарядомъ разорвало. Результаты ужасны! Инженеръ-механикъ Дмитріевъ разорванъ пополамъ, всехъ вблизи стоявшихъ разметало,- машина остановилась. Японцы тоже остановились и на разстояніи 35 саженъ разстреливали миноносецъ. Новый снарядъ добиваетъ мичмана Акинфіева, продолжавшаго еще распоряжаться, и даетъ подводную пробоину. Последняя 47 мм. пушка подбита. Миноносецъ гибнетъ. Лейтенантъ Малеевъ, убедившись, что спасенія нетъ, что минуты "Страшнаго" сочтены, поднялъ голову своего соратника, механика Дмитріева, простился и, поцеловавъ его со словами: "Прощай, дорогой товарищъ!" бодро обратился къ оставшейся команде:

"Лучше погибнемъ, но не сдадимся".- Подбежавъ къ пятиствольной митральезе, снятой имъ самимъ съ японскаго брандера, онъ открылъ беглый огонь по непріятелю.

Дорого отдавалъ свою жизнь Малеевъ!!!

Огнемъ митральезы разбило мостикъ одного миноносца, разворотило трубу другого.

Противникъ, ожесточенный такимъ упорствомъ, залпами добивалъ героевъ. Спасшіеся видели, какъ Малееву сбило фуражку,- ранило въ високъ. Видели, какъ онъ упалъ…

"Страшный" съ грудами труповъ и корчившихся въ мученіяхъ, залитый кровью, быстро погружался.

Вдругъ японцы прекратили огонь и стали отходить.

Со стороны Ляотешаня шелъ на помощь "Смелый".

Было поздно: "Страшнаго" заливала волна, раненые боролись съ океаномъ и – тонули.

– "Братцы", крикнулъ Малеевъ,- "спасайтесь!"

Это были его последнія слова, больше его не видели.

Изъ 48 человекъ команды и 4 офицеровъ – спаслось 5 матросовъ, которыхъ подобралъ, подъ огнемъ непріятеля, летевшій на помощь "Баянъ".

Опасность для "Баяна" во время спасанія погибавшихъ съ "Страшнаго" съ каждой минутой увеличивалась. Огонь подошедшихъ шести большихъ судовъ и отряда миноносцевъ сосредоточился на немъ.

Эскадра наша спешила на помощь. "Петропавловскъ", а за нимъ въ кильватеръ вытянувшіяся суда летели къ месту боя.

Выстроившись въ боевой порядокъ и принявъ въ строй "Баянъ", эскадра погнала противника, открывъ по немъ огонь. Скрывшись за видимостью горизонта Артура, на "Петропавловске" заметили на С.-В. непріятельскую эскадру въ количестве 18 вымпеловъ. Обе эскадры противника шли на соединеніе по направленію Ляотешаня. Повернувъ обратно и ставъ подъ защиту береговыхъ батарей, наша эскадра начала менять строй фронта.

Вдругъ у носа "Петропавловска" показывается огромный столбъ воды, слышится мягкій звукъ взрыва мины, непосредственно за нимъ второй взрывъ, более интенсивный, – вся средняя часть огромнаго броненосца объята пламенемъ и тучей желтовато-бураго дыма. Корма поднялась къ верху, винты, вертясь, блестятъ на солнце. Черезъ 1 1/ 2минуты броненосца не стало. На его месте лишь плескались мутныя холодныя волны.

Многіе видели взрывъ "Петропавловска".

Золотая гора сообщила объ этомъ въ портъ. Въ городе мгновенно узнали объ ужасномъ несчастіи. Но никто не зналъ ничего положительнаго, никто не хотелъ верить, что Макаровъ погибъ.

Я никогда не забуду того оживленія и растерянности, которая царила въ порту. Все напряженно ждали вестей съ эскадры.

Наконецъ, входитъ миноносецъ. Командиръ отчетливо въ рупоръ говоритъ:

– "Петропавловскъ" погибъ. Макаровъ былъ на немъ. Его ищутъ.

Каждый последовательно входившій миноносецъ подтверждалъ эту ужасную весть.

Тотъ, кто былъ въ эти дни въ крепости, знаетъ, что это были за тяжелые дни.

Все словно остолбенели.

Мы мало еще знали Макарова, но его энергія и светлый умъ заставляли верить въ него и надеяться.

Что же погубило "Петропавловскъ" и Макарова?

Въ ночь, предшествовавшую катастрофе, адмиралъ былъ на "Діане", стоявшей въ дежурстве на внешнемъ рейде. Съ крейсера заметили за Плоскимъ мысомъ небольшія суда. Адмиралъ Макаровъ принялъ ихъ за свои миноносцы и, несмотря на убедительные доводы, что это не наши, не разрешилъ открыть огонь. Это были действительно японскіе заградители, на минахъ которыхъ погибъ "Петропавловскъ" и подорвалась "Победа".

1-го апреля въ Артуръ прибылъ Наместникъ и принялъ командованіе надъ флотомъ.

Во внутренней гавани, на судахъ эскадры царило какое-то затишье. Не было той оживленной деятельности, которая съ ранняго утра занималась въ восточномъ и западномъ бассейнахъ. Прибытіе Наместника хотя и внесло некоторое оживленіе, но оно далеко было отъ того, что было при покойномъ адмирале. Чувствовалось, что все, отъ матроса до адмирала, находятся подъ тяжелымъ впечатленіемъ неожиданной катастрофы.