E. Ножинъ - Правда о Портъ-Артуре Часть I

Постепенное отступленіе къ эспланаде крепости входило въ программу нашихъ операцій.

Нужно было только умело и во-время отступить. Умелое отступленіе никогда не вызоветъ деморализаціи солдатъ, темъ более, что каждый изъ нихъ отлично понималъ, что рано или поздно нужно будетъ отступить.

Всемъ до очевидности было ясно, что, не трогая резервовъ изъ Артура, съ наличнымъ минимумомъ артиллеріи, держаться дольше на передовыхъ позиціяхъ было немыслимо.

Спустя какихъ-нибудь полчаса, въ скалу начали шлепаться изредка пули, потомъ все чаще, чаще. Ранило одну лошадь, другую.

Подходитъ одинъ офицеръ и докладываетъ:

– Ваше превосходительство, вотъ эта вершина тоже въ рукахъ японцевъ; они оттуда стреляютъ; очевидно, скоро будетъ пулеметъ.

Все встали, отделились отъ скалы.

– Которая? спрашиваетъ генералъ.

– Вотъ эти две и третья, самая высокая.

Пули участились, летели высоко.

– Но почему же мне не доносятъ?

Пули стали падать въ направленіи, где горела свеча. Подымался легкій туманъ. Японцы целили въ огонекъ. Я потушилъ свечу.

– Поручикъ Сенкевичъ, узнайте, что такое. Неужели они отобрать вершины не могутъ? Я положительно не понимаю, почему молчатъ начальники боевыхъ участковъ?- слегка возмущаясь, говорилъ Кондратенко.

Наконецъ со всехъ сторонъ начали поступать донесенія отъ частныхъ начальниковъ, что держаться очень трудно. Японцы не начали общаго наступленія, но форсируютъ некоторые участки. Несколько вершинъ въ ихъ рукахъ, отобрать безъ поддержекъ невозможно. На каждой изъ занятыхъ сопочекъ установлены пулеметы. По всей почти линіи залегли настолько близко, что слышенъ ихъ разговоръ. Люди утомлены, за нихъ не ручаются.

Положеніе съ каждой минутой становилось серьезней.

Въ общемъ резерве ни полвзвода.

Кондратенко колебался. Семеновъ теперь уже доказываетъ, что отступить необходимо. Кондратенко продолжалъ колебаться.

Ночь приходила къ концу.

Отдается распоряженіе капитану Успенскому отправиться къ Бутусову съ приказаніемъ немедленно выбить японцевъ съ позиціи капитана Пальчевскаго. Семеновъ вне себя подходитъ къ Загоровскому и, сжимая кулаки, говоритъ:

– Я положительно не понимаю упрямства Кондратенко. Это можетъ намъ стоить целаго отряда!

Пули начали посвистывать все чаще и чаще.

Ординарцы прибываютъ. Каждое донесеніе говоритъ, что держаться до утра немыслимо. Положеніе вещей очень тревожно.

Кондратенко колеблется.

Онъ, видимо, ожидаетъ благопріятнаго донесенія отъ Бутусова.

Вопросъ объ отступленіи долженъ решиться. Все это понимаютъ, но сознаютъ, что надъ Кондратенко виситъ, какъ Дамокловъ мечъ, категорическое приказаніе Стесселя "держаться во что бы то ни стало".

Уже слышна на правомъ фланге то усиливающаяся, то совсемъ стихающая ружейная трескотня.

Наши порываются отобрать вершины. Зата-та-каютъ властно пулеметы – и все стихнетъ. Раздаются лишь одиночные выстрелы – словно огрызаются они.

Все мы стоимъ подъ скалой. Относительно безопасное место. Пули свистятъ вдоль скалы, впиваясь и сбивая обветрившуюся породу.

Нужно было обладать огромной силой воли, глубокимъ сознаніемъ принятаго на себя долга, чтобы такъ спокойно подъ пулями руководить огромной оборонительной линіей, лихорадочно ожидавшей приказа объ отступленіи.

Кондратенко забылъ, что простая случайность можетъ вызвать смерть или тяжкое пораненіе.

Еще совсемъ темно. Если и отступать, то еще рано. Въ темноте при отступленіи начнется безпорядокъ, легко переходящій въ панику. Отступленіе нужно начать съ легкимъ разсветомъ; будетъ туманъ – туманъ поможетъ. Теперь онъ показался въ долине, а къ разсвету постепенно закроетъ все.

Глядя на Кондратенко, я оценилъ его вполне. Въ его лице былъ сдерживающій и направляющій мозговой центръ всего праваго отряда.

Онъ не выдастъ, не опозоритъ насъ.

Неведомая сила хранила Кондратенко.

Стрелявшіе по насъ японцы не знали, не догадывались, какого помощника они могли отнять у генерала Смирнова.

До разсвета оставалось часа два. Наконецъ Кондратенко, подъ давленіемъ Семенова, решилъ отступать.

– Вольноопределяющійся Загоровскій, отправляйтесь къ Бутусову и сообщите ему, что онъ немедленно долженъ начать отступленіе. Отступать онъ будетъ черезъ деревню Дамагоу, прямо перережетъ долину и займетъ эту сторону Литангоу, где расположены батареи князя Чхейдзе и Скрыдлова.

Загоровскій, слышавшій, что за полчаса передъ этимъ послано было противоположное приказаніе, проситъ дать ему письменное распоряженіе.

– Не разсуждать! немедленно отправляйтесь исполнить отданное приказаніе – строго оборвалъ Загоровскаго полковникъ Семеновъ.

Загоровскій ускакалъ.

По дороге, догнавъ капитана Успенскаго и сообщивъ ему, что везетъ приказаніе объ отступленіи, просилъ его взять на себя это серьезное порученіе.

Капитанъ Успенскій, узнавъ, что Загоровскій везетъ устное приказаніе объ отступленіи, немедленно повернулъ коня и былъ таковъ.

Загоровскій отправился одинъ.

Пришлось взбираться по крутому подъему. Встречавшіеся офицеры тревожно спрашивали, какое онъ везетъ распоряженіе. Посланный не имелъ права сообщать серьезнаго приказанія. Одинъ изъ офицеровъ, разсерженный его отказомъ, требовалъ, чтобы Загоровскій, какъ нижній чинъ, исполнилъ его требованіе.

Загоровскій категорически заявилъ, что приказаніе имъ будетъ передано только полковнику Бутусову и поэтому посоветовалъ разсвирепевшему офицеру успокоиться.

Подыматься приходилось по столь крутому подъему, что въ конце концовъ Загоровскій совершенно изнемогъ и, добравшись съ большими усиліями до вершины, попросилъ одного изъ стрелковъ позвать къ нему полковника Бутусова.

Бутусовъ спустился.

Загоровскій въ полголоса передалъ ему приказаніе.

– Эхъ, Владиславъ Адальбертовичъ, Владиславъ Адальбертовичъ! Отчего вы не прибыли пятью минутами раньше! Вы спасли бы жизнь моего дорогого Бирюлькина!- Въ глазахъ. Бутусова сверкнули слезы. Бирюлькинъ вместо поручика Барабашева повелъ людей въ атаку и только, только поднялся, какъ. первой пулей былъ убитъ въ лобъ наповалъ.

Приказаніе объ отступленіи было привезено во-время. Съ наступленіемъ разсвета держаться было бы немыслимо. Участокъ Пальчевскаго былъ занятъ японцами, они обстреливали Бутусова во флангъ и съ разсветомъ безусловно бы его отрезали.

Отступленіе подъ покровомъ сгущавшагося тумана началось и прошло до речки въ долине сравнительно благополучно. Здесь отступавшихъ начали поражать огнемъ пулеметовъ и орудій. Самыя значительныя потери мы понесли только при переходе долины.