Френсис Йейтс - Искусство памяти

Симонид представлен у Бруно в роли магического наставника, научившего нас объединять память на небесном уровне, а теперь открывающего нам двери в мир наднебесный.

Все происходит свыше, берет свой исток в могучем потоке идей, достижимом для человеческого разума. "Чудесным будет твое создание, если ты сообразуешь себя с творцом природы ... если памятью и интеллектом постигнешь ты фабрику троичного мира, не упустив вещей, которые в нем содержатся". [592] 592 Ibid., р. 165. Этот призыв к сообразованности с творцом всего природно сущего перекликается с утверждением Корнелия Агриппы, что герметическое восхождение есть опыт, необходимый, для того чтобы стать магом. [593] 593 Об этом месте у Агриппы и о влиянии его на Бруно см. G.B. and H.T., p. 135–136, 239–240. К постижению этого опыта подводит кульминация искусства памяти — Печать Печатей.

У Бруно есть рассуждение о степенях познания. И хотя оно противоречит общим положениям психологии того времени, Бруно и здесь принадлежит традиции трактатов о памяти, где часто встречаются изображения отдельных способностей души; в схоластической психологии образ переходил от одной способности к другой, через органы восприятия проникая в душу и через sensus communis передаваясь остальным ее частям. Например, Ромберх отводит несколько страниц описанию способностей души, приводя много цитат из Фомы Аквинского и иллюстрируя текст диаграммой, на которой изображена голова человека, как бы изнутри поделенная на участки, где располагаются различные душевные способности (рис. 9). [594] 594 См. Romberch, Comgestiorum artificiosae memoriae, p. 11 ff.; Rosselius, Thesaurus artificiosae memoriae, p. 138 ff. (там также приводится подобная диаграмма). О существовании подобных диаграмм Бруно было хорошо известно, однако он отрицает возможность деления души на самостоятельные способности. Говоря о примате воображения [595] 595 Op. lat., II, (II), p. 172 etc. над всеми остальными сознательными процессами, он тем не менее рассматривает их как единое целое. При этом он различает четыре уровня знания (здесь сказывается влияние Плотина), а именно: чувство, воображение, рассудок и интеллект, но граница между ними у него достаточно размыта. И в конечном итоге становится очевидным, что процесс сознания представляется ему неделимым и что это, по сути, есть процесс воображения.

Рис. 9. Способности души. Из Congestorium artificiose memoriae Ромберха.

Теперь, оглядываясь на "Зевксиса" и "Фидия", мы видим, что уже в этих печатях он говорит о единстве сознательного процесса. Мышление — это либо само воображение, либо без него не существует. Следовательно, и живописец и скульптор образов воображения — мыслители, а мыслитель, художник и поэт суть одно. "Мыслить — значит созерцать образы", — говорит Аристотель, понимая под этим, что отвлеченный разум должен сообразовываться с чувственными восприятиями. Бруно вкладывает иной смысл в эти слова. [596] 596 О затруднениях, возникающих здесь у Бруно, см. G.B. and H.T., p. 335–336. Для него не существует такой отдельной способности — отвлеченного интеллекта; мышление имеет дело только с образами, а сами эти образы различны по своей силе.

Поскольку божественный ум присутствует во всем природно сущем (продолжает Бруно в Печати Печатей), [597] 597 Op. lat., II (II), p. 174 etc. Бруно цитирует здесь из Вергилия mens agitat molem. запечатлевая в нашем уме ( mens ) образы внешнего мира, мы постигаем божественное. Поэтому воображение, упорядочивающее в памяти образы, — это жизнетворный источник процесса осознания. В живых и ярких образах отражаются жизнь и краски мира, и Бруно, сводя воедино содержимое памяти и устанавливая магическую связь между внутренним и внешним мирами, использует как магически оживляемые астральные образы, так и броские образы, о которых говорится в правилах Ad Herennium . [598] 598 Здесь язык Бруно становится весьма темным,Ibid., р. 166. Образы должны нести в себе заряд аффектов, и прежде всего — аффекта любви, [599] 599 Ibid., p. 167 etc. поскольку им необходима энергия, чтобы пробиться к сердцевине внешнего и внутреннего мира, — здесь Бруно смешивает эмоционально заряженные образы классической памяти, участвующие в магическом действе воображения с мистико-религиозными образами Любви. Здесь можно вспомнить причудливые любовные образы из Eroici furori , наделенные силой отворить "двери" души "из черного хрусталя". [600] 600 Bruno, Dialogi italiani, ed. Aquilechia, p. 969.

В завершение Печати Печатей мы подходим к пятой ступени познания, в которой Бруно выделяет пятнадцать "контракций". [601] 601 Op. lat., II (II), p. 180 etc. Здесь говорится о религиозном опыте, о хорошем и дурном типах созерцания, о плохих и хороших религиях и о "магической религии" — лучшей из всех, хотя существуют и отвратительные ее суррогаты. В другой моей книге [602] 602 G.B. and H.T., p. 271 ff. я подробно останавливалась на этом замечании Бруно, указывая, что его учение — это разработанная во многих направлениях магическая религия Корнелия Агриппы. Доходя до этого места, Бруно делает опасные заявления. Фома Аквинский, за которым признается открытие одной из лучших "контракций", ставится в один ряд с Зороастром и Павлом из Тарса. [603] 603 Op. lat., II (II), p. 190–191. Чтобы достичь этой контракции, необходимо состояние внутреннего покоя и уединение. Возвратившись из пустыни Хорив, Моисей являл чудеса жрецам Египта. Иисус Назаретянин стал творить чудеса лишь после того, как в пустыне его искушал дьявол. Раймунд Луллий, проведя всю жизнь отшельником, выказывал глубочайшие познания в различных областях. Затворник Парацельс изобрел новую медицину. [604] 604 Ibid., р. 181. Среди египтян, вавилонян, друидов, персов, магометан были люди, которые, предаваясь созерцанию, постигали величайшие контракции. Поскольку одна и та же психическая энергия властвует над нижним и над верхним мирами, она наделяет чудодейственными силами всех религиозных вождей.

И Джордано Бруно говорит о себе как об одном из таких вождей, который принес с собой религию, герметический опыт, внутренний мистический культ. Есть четыре проводника к этой религии: Любовь, которая заставляет трепетать от высшего божественного furor ; Искусство, которое одно лишь способно соединить душу с миром; Матезис — магическое применение фигур; Магия, понимаемая как религиозная магия. [605] 605 Ibid., p. 195 ff.; cf.G.B. and H.T., p. 272–273. Следуя за этими проводниками, мы встречаемся с четырьмя сущностями, первая из которых — Свет. [606] 606 Op. lat., II (II), p. 199 etc. Это тот самый первозданный свет, о котором говорят египтяне (имеется в виду отрывок из герметического "Поймандра", где рассказывается о первозданном свете).