И. Василевский - Романовы

Женихом стал старший сын императора Александра II, наследник престола цесаревич Николай. Партия как партия, грех Бога гневить. И положение жениха, и влияние, и средства, и карьера обеспечены.

Стали писать посланники инструкции, посылать шифрованные телеграммы, плести кружева дипломатических переговоров, словом, «засылать сватов». И наладили-таки дело. Обручили жениха с невестой, опубликовали радостную новость в «Правительственном вестнике». Только и оставалось честным пирком да за свадебку, пусть бы теща в Дании лишний раз своему таланту порадовалась, да как на грех в это самое время цесаревич умер.

Так и уехала бы из России принцесса Дагмара, если бы не «теща всей Европы». Она, приходившаяся тещей Англии и Германии, а Греции даже родной матерью, считала ниже своего достоинства отказаться от звания «тещи России».

История получилась не лишенная комизма. Придворные было успокаивать стали: помилуйте, говорят, мамаша, будь наш наследник жив, мы и слова бы не сказали, жените его в полное ваше удовольствие. А раз умер, ничего не поделаешь — все в руках Божьих.

Но не на такую, видно, напали. Старуха на своем стоит крепко — жива быть не хочу, а на своем поставлю. Таких, говорит, и правил нет, чтобы девушку обрученную домой отсылать. Я, говорит, в случае чего жаловаться буду, у меня родня влиятельная.

Правильные оказались старухины слова. Вместо прежнего наследника, Николая, новый наследник объявился, Александр. И не успел он оглянуться, как мигом оказался не только нареченным женихом, но и мужем датской принцессы, нареченной в православии Марией Федоровной.

Надо сказать, что мать последнего русского царя не проявляла особенно нежной любви к своему сыну. Уже в раннем детстве в характере маленького Николая сказывается та угнетенность, подавленность, которые считаются типичными для нелюбимых детей. Эти черты отличают его всю жизнь. «Тяжелый человек, скучный», — говорили о нем его товарищи по полку.

«А царь-то наш скучный-скучный», — говорит баба с карикатуры, напечатанной в первый год царствования Николая II. «Да что говорить, ничего ясного от царя нет», — отзывается на той же карикатуре мужик.

Это отсутствие «ясности», подавленность и угнетенность формировались в раннем возрасте, в детстве, в том одиночестве, которое было привычно для этого ребенка. Среди трех братьев Николай слыл самым нелюдимым. Отец не любил старшего сына, как не любил и второго сына, Георгия, на характере которого уже с детства сказывалась тяжелая болезнь — туберкулез, рано унесший его в могилу. Любимцем царя был младший — Миша, краснощекий здоровяк с веселым живым характером. Маленький Николай, панически боявшийся отца, только издали смотрел, какие смелые штуки вытворяет Миша. Как бы досталось за такие выходки ему! А в устах Миши любая шутка смешила отца до слез, заставляя его сотрясаться всем своим огромным телом.

Вот одна из зарисовок с натуры из жизни царской семьи.

Взрослые сидят на террасе, возле которой внизу копается в песке Миша. Бывший в хорошем расположении духа Александр взял лейку с водой и обрызгал мальчика. Смеялся Миша, грохотал грузный отец, почтительно заливались присутствующие.

— Ступай, Миша, переоденься. Глянь, весь мокрый.

Но Миша заупрямился:

— Ты меня поливал, теперь моя очередь — становись на мое место.

И вот Миша уже на террасе с лейкой, доверху наполненной водой, он теребит отца:

— Скорей, папа, скорей…

Ничего не поделаешь. Александр, как был в мундире, спускается вниз, становится на место Миши и терпеливо ждет, пока сын выливает содержимое лейки на его лысину. Довольные друг другом, возбужденные, отец и сын идут переодеваться.

О таком вольном обращении с грозным отцом не мог и мечтать конфузливый, угнетенный, всегда скучный мальчик Николай.

Николай II был по-своему неплохой человек. Но у него было плохая наследственность: сумасшедший Павел I, отцеубийца Александр I, «зверь с лицом очковой змеи» Николай I, славившийся своей развратной жизнью Александр II, годами лечившийся от запоев Александр III.

«Будь Николай простым смертным и соверши он убийство или кражу, — пишет о нем В. М. Дорошевич, — его не стали бы судить, как отягощенного: 1) очень тяжелой наследственностью, 2) травматическим повреждением, давившим на мозг; его отдали бы на попечение родных».

В нашумевшем фельетоне А. В. Амфитеатрова «Господа Обмановы» Ника-Милушка, робкий, неустановившийся молодой человек, тихоня, не знает иных слов в адрес отца, кроме «точно так, папенька», «никак нет, папенька».

«Весь дом читал „Гражданина“ князя Мещерского. Читал его и Ника-Милушка, хотя злые языки говорили, будто подговоренный мужичок с ближайшей станции носит ему потихоньку и „Русские Ведомости“. Будто сидит, бывало, Ника-Милушка, якобы „Гражданина“ изучая, ан под „Гражданином“ — то у него „Русские Ведомости“. Нет папаши в комнате, он в „Русские Ведомости“ вопьется, вошел папаша, он сейчас страничку перевернул и пошел наставляться статьями Мещерского, как надлежит драть кухаркина сына в три темпа», — заключает Амфитеатров.

Справедливости ради надо отметить, что если чтение «Гражданина» ярко сказалось на характере Николая, то вопрос о том, читал ли он «Русские Ведомости», так и остался открытым. Что могло дать ему образование и воспитание под руководством К. П. Победоносцева, ясно и так.

В остальном единственным и реальным были друзья, сослуживцы и собутыльники из гвардейских полков, а также замкнутая среда великих князей. Наиболее сильное влияние на Николая в юношеские годы имел великий князь Сергей Александрович, командир Преображенского полка, где Николай проходил службу. Именно Сергей Александрович взял на себя роль ментора и руководителя юноши во всем, что касается искусства жить.

Влияние это проявлялось в кутежах и попойках, в длинной серии закулисных романов и интрижек. В этой области Сергей Александрович был «видным специалистом», хотя и с не совсем нормальными наклонностями. Как известно, именно это обстоятельство послужило причиной ухода в монастырь его жены Елизаветы Федоровны.

Впрочем, особой нужды в уроках дяди в области кутежей и попоек у юного племянника не было. Учителей такого рода имелось более чем достаточно. В среде сослуживцев — молодых офицеров, которые в будущем, благодаря близости к наследнику, почти все сделали карьеру при дворе Николая II.

Какова была эта гусарско-великокняжеская среда, видно из того, например, что Александру III пришлось, не побоявшись огласки, удалить из гвардии двадцать офицеров за «ненормальные наклонности и порочность». Любопытно, однако, что это в дальнейшем не помешало их придворной карьере. Два человека из их числа стали даже архиереями.