Франсуа Шаму - Цивилизация Древней Греции

Что до остальных, крайнее разнообразие городских площадок изначально не благоприятствовало принятию единого логического плана. Равнинные города, как правило, разворачивались вокруг или у подножия возвышенности, служившей акрополем: это создавало топографические сложности для установления связи между верхним и нижним городом. В горных городах, например в Дельфах, наблюдалась большая разница высот. Не многие полисы в материковой Греции были расположены на морском побережье: ни Афины, ни Спарта, ни Аргос, ни Фивы, ни даже Коринф не были портовыми городами. Даже если берег был близок, как в Коринфе или Афинах, порт был отделен от города, как будто бы греки архаической эпохи с недоверием относились к морю: память о пиратстве, процветавшем в геометрический период, в «Законах» Платона (IV, 704 b и далее) приведет к теоретическому осуждению приморских местностей. Зато большинство колониальных полисов, основанных иммигрантами, прибывшими морским путем, были расположены на берегу. Исключение Кирены и Барки, двух крупных ливийских городов, созданных во внутренней части страны, лишь подчеркивает оригинальный характер греческого проникновения в эту часть Африки.

Частные дома контрастировали с обычной пышностью общественных сооружений своими скромными размерами и крайней простотой. Они редко были построены из камня: их стены из необожженного кирпича или самана на каменном фундаменте были легкой добычей для грабителей. Относительно самой ранней эпохе мы почти не имеем информации, но что касается классического периода, сведения, почерпнутые из источников и результаты раскопок в Олинфе позволяют нам представить греческий дом с определенной точностью. Разрушенный в 348 году войсками Филиппа, город так не был больше заселен: американские археологи постепенно расчистили его руины, так что подробный план нескольких кварталов теперь известен. Речь идет о новых кварталах, проект которых был разработан к концу V века. Поэтому соседствующие дома объединены не в бесформенные группы, как в более древних городах, а в прямоугольные комплексы, разграниченные сетью улиц наподобие шахматной доски: эта квартальная система распространится в эллинистический период, и римляне назовут ее insulae. В то время как в Афинах стены домов редко образовывали прямой угол, дома Олинфа, как правило, создавали более или менее правильный квадрат (со стороной в среднем 17 м). На этом участке земли перед южным фасадом простирается двор и служит проходом в комнаты первого этажа, которые окружают его с трех сторон. В северной части двора находится портик (пастада), за которым располагаются жилые комнаты частного жилья. Комплекс кладовая — кухня — ванная (ойкос), а также приемная (андрон) со своей прихожей занимали остальную часть первого этажа. Второй этаж, на который вела деревянная лестница, зачастую находился в северном крыле дома и выходил на галерею над пастадой. Кровля была не плоской, как в городах материковой Греции, а представляла собой покрытую желобчатой черепицей двухскатную крышу, объяснявшуюся дождливым климатом Халкидики. По источникам создается впечатление, что комнаты второго этажа были женскими апартаментами.

Частный дом в классической Греции являлся основной формой жилья. Конечно, в источниках упоминаются несколько коллективных домов в Афинах в IV веке, которые назывались синойкией, в противоположность типичному дому, ойкии. Но это было исключением, и высокие дома в несколько этажей получили свое развитие лишь в Риме. Некоторые богатые люди жили в больших многокомнатных виллах с большими дворами с портиками и садами, например, Калий, у которого Сократ встретился с Протагором в диалоге Платона. Но роскошь тут была еще умеренной: напольные мозаики, самые древние из известных нам, обнаруженные в Олинфе в самых богатых домах, были выложены из черной и белой гальки безо всяких изысков. Стены белились известью либо покрывались цветной штукатуркой с незамысловатым узором. Лишь Алкивиад, фигура настолько же богатая, насколько и эксцентричная, мог позволить себе украсить стены своего дома фресками. Из мебели были сундуки, кровати, столы, стулья и табуретки, а также ковры и занавеси, зачастую привозимые с Востока. Помимо обычной глиняной посуды местного производства в богатых домах имелась расписная керамика высокого качества и металлические вазы, главным образом из бронзы и серебра, которые были большой роскошью для стола. Во всяком случае, опись имущества Алкивиада, проданного после его обвинения в процессе по делу о мистериях, сохраненная в современной записи, не создает впечатления о необыкновенной роскоши. Мы понимаем, что имел в виду Сократ в платоновском «Алкивиаде» (123 b и далее), когда подчеркивал огромную разницу, разделявшую греческих богачей и восточных монархов. Вплоть до классической эпохи истинная роскошь была достоинством богов.

В городе, как и в деревне, основную массу ручной работы выполняли рабы. В первую очередь они занимались хозяйством в каждом доме, где минимальный штат рабов казался просто необходимым: одни лишь нищие (или, начиная с IV века, философы-киники) не имели рабов вообще. Помимо домашних дел, рабы также обеспечивали рынок ремесленных предприятий, поскольку о промышленности можно говорить лишь в нескольких очень редких случаях. В качестве исключительного примера можно назвать оружейную мастерскую, которую содержали оратор Лисий и его брат Полемарх в Афинах в конце V века. К тому времени, как при Тридцати тиранах имущество братьев было конфисковано, в их мастерской работало 120 рабов и их запас составлял 700 щитов, по словам самого Лисия («Против Эратосфена» 19).

Уже их отец, сиракузянин Кефал, слыл в Афинах одним из самых богатых людей, по сведениям Платона, который говорит о нем в самом начале «Республики». Зато у огромного числа ремесленников и торговцев трудилось несколько рабов. Человек, который, как инвалид Лисия, занимался мелким ремеслом безо всякой рабской рабочей силы, был действительно близок к нищете.

Впрочем, к ручной работе относились в определенной степени презрительно: сам термин, обозначающий рабочего, банаос, имеет негативный оттенок, как и слово kapelos, обозначающее мелкого торговца. Тот, кто занимался подобной деятельностью, даже если это настоящее искусство, не пользовался уважением в греческом обществе, даже самом демократичном, например в Афинах. Настоящее занятие, достойное свободного человека, как это хорошо видно у Платона, — это участие в общественных делах: молодежь из знатных семей, окружавшая Сократа, не имела другого устремления, а «либеральное» образование, которое они получали, специально готовило их к этому или, по крайней мере, претендовало на такую подготовку, что Сократ поставил под сомнение. Несколькими годами позже Геродот отметит, что эллины в подражание, как он предполагал, египтянам, считали ручной труд менее почетным (II, 167): в Лакедемоне, уточняет он, это предубеждение было особенно сильным, а в Коринфе — самым слабым. Известно, что в Афинах один из законов Солона предусматривал наказание любого праздного гражданина: но мы не знаем точно, как определяли праздность, и складывается ощущение, что этот закон не изменил общественного отношения к ручному труду. Эти идеи развивались с гомеровских времен: действительно, в «Одиссее» неоднократно подчеркивается мастерство главного героя, чья изобретательность позволяет ему не только командовать войском, но и соорудить кровать, и ни в глазах поэта, ни в глазах слушателей царь Итаки нисколько себя этим не унижает — совсем наоборот! Несомненно, тут речь идет не о работе за деньги, которая в глазах классических греков являлась мало достойной уважения, а о независимой деятельности. Тем не менее, если сравнить восхищение Гомера перед плотом или кроватью Одиссея, с презрением, с которым Калликл в «Горгии» Платона (512 с) высказывается в адрес мастерства инженера, мы увидим, насколько со временем изменилось это отношение.