Вадим Васильев - История новоевропейской философии

Кант, ведь смотрите, по сути дела говорит, что понятие Бога — естественный продукт разума, он этим самым косвенно доказывает непротиворечивость идеи Бога, потому что разум стоит на законе тождества, базируется на нём; и все его необходимые порождения не могут содержать в себе отрицание этого закона. Значит, даже если мы не можем непосредственно постичь непротиворечивость понятия Бога, косвенно — вот таким путём — мы можем, тем не менее, его обосновать. Так что лейбницевская (условно мы можем её так называть) критика онтологического аргумента для Канта неприемлема в принципе. И поэтому он критикует онтологический аргумент гораздо, объективно, более слабыми средствами, чем вот эта лейбницевская критика, которая просто разрушает его, разваливает. И не смотря на то, что эта критика может, и не была столь убедительной, кантовский анализ доказательства бытия Бога и критика этих доказательств получила огромнейший резонанс в европейской культуре и философии. Можно даже вспомнить знаменитое место из бестселлера «всех времён и народов» в нашей стране — «Мастер и Маргарита». Там, где заходит речь об обеде (или на завтраке, кажется).

— Нет, на обеде.

На обеде. Мне кажется, что‑то он перепутал — Воланд (или Булгаков — не нам судить) но допустим на обеде, на обеде у Канта, что вот он там пять аргументов опроверг в пользу бытия Бога, и выдвинул шестой аргумент. Дьявол, как ему и положено, заблуждается здесь, разумеется, потому что никаких пять аргументов Кант не критиковал, критиковал он три аргумента, вот. Более того, по сути дела, даже два. Потому что Булгаков, то есть Воланд, имеет в виду здесь пять доказательств Фомы Аквинского, но среди них нет онтологического аргумента, который Кант тоже критикует. То есть он критикует три доказательства, из них два стягивают в себя пять томистских аргументов. Но один вот, он самостоятельный, поэтому можно было, если уж так говорить, можно было сказать, что он шесть критикует доказательств и предлагает свое седьмое. Но, это детали. Думаю, что Булгаков может быть специально это обыгрывает, показывая незнание, фундаментальную, что ли такую темноту, окутывающую сознание злых сил, так сказать, умов испорченных грехопадением, может быть. Впрочем, не берусь судить, идём дальше.

Сколько же в действительности доказательств, давайте уточним этот вопрос. Почему три, откуда взялось три? В конце концов, Кант знал же, что вот есть пять аргументов Фомы, вот их и надо критиковать. Откуда взялись три, на каком основании он сокращает?

Основания у Канта были. Вообще, он говорит так. Если мы в целом рассматриваем вопрос о том, сколько может быть доказательств, то мы сразу должны договориться, что доказательства бывают априорные и апостериорные. Всего, по большому счёту, два может быть аргумента в пользу бытия Бога. Но апостериорный аргумент можно в свою очередь подразделить на два довода. Первый из них отталкивается от факта опыта вообще, то есть, от положения «Я существую» и больше ничего не берёт в качестве предпосылок. А второй довод отталкивается от конкретного опыта. То есть опыт, как базис второго типа доказательств, может быть либо абстрактным, либо конкретным, — и вот получается ещё два довода.

А всего три, стало быть: Априорный — из понятия «всесовершенного существа» к его существованию. Апостериорный

— вот этот абстрактный апостериорный аргумент Кант называет космологическим доказательством. А довод, который отталкивается от конкретного устройства мира, в частности, от его целесообразности, Кант называет физико — теологическим доказательством.

Весь шарм кантовской критики сводится к тому, что он пытается доказать, что вот эти апостериорные доказательства сводятся в конечном счёте к априорным. То есть сами эти аргументы абсолютно не достаточны, даже если признать все посылки, которые в них входят — истинными, даже если признать истинным способ умозаключения, всё равно они не дотягиваются: в одном черновике Кант сравнивает эту апостериорную теологию, в частности физико — теологический аргумент, с лестницей в небо, но без последних перекладин. То есть они как бы тянутся, тянутся к Богу, но последних перекладин не хватает, и эти перекладины достраиваются с помощью априорного доказательства.

Таким образом, если говорить всерьёз, то существует лишь одно возможное доказательство. Остальные, это такие подступы к нему, в лучшем случае. Априорное доказательство и онтологический аргумент. И на анализе этого аргумента Кант и сосредотачивает своё основное внимание.

Ну, он несколько вариантов там опробовал в «Критике.». Самый известный, такой контр — выпад против этого довода состоит в том, что бытие, по мнению Канта, не есть реальный предикат. Вот эта фраза обошла всю философскую Европу, и до сих пор много раз цитируется. Значит, бытие не есть реальный предикат, говорит Кант, поэтому онтологический аргумент не действует.

В чем тут смысл? Смысл вот в чём. Значит, допустим, что бытие — предикат, иными словами — свойство. Так? Напомню вам этот аргумент. Есть у нас понятие всесовершенного существа, в это понятие входят разные качества, предикаты. да? Но, в том числе должно входить и бытие. Мы говорили на прошлом (или на позапрошлом) занятии об этом.

— Он говорит именно о бытии или о существовании?

Ну, Кант. он вообще не различает, честно говоря, эти термины, он использует там допустим слова такие как: «zein»; «dasein»; «ех 8181еп 1:*». Вот эти три основных термина, которыми он пользуется для обозначения бытия. Но они не имеют у него реального различия терминологического. Это просто синонимы. Это потом. сначала Гегель обыграл эти различия «zein» и «dasein», а потом уже, говорить нечего: у Хайдеггера, например, это понятие вообще выдвинулось в центр его системы. У Канта оно есть, но не специфично.

Да, так вот, если бытие предикат — то этот аргумент действует. Уберите бытие — уже будет не всесовершенное существо. А если бытие не предикат? Тогда понятие о существе, обладающего массой достоинств, но лишённым бытия, не может быть названо невсесовершенным (именно из‑за того, что оно лишено бытия) потому, что бытие — вовсе не совершенство. Добавление бытия, говорит Кант, к понятию, не расширяет это понятие. А что оно делает? Оно добавляет саму вещь, говорит он. Вещь, адекватную понятию. Поэтому логика порочна. Он приводит знаменитый пример со «ста талерами». Чтобы понять то, что было сказано, представьте себе, отличаются ли по содержанию, говорит он, сто мыслимых талеров и сто талеров в моём кармане. Нет, они по содержанию ничем не отличаются. А чем они отличаются? Отличаются именно тем, что эти сто талеров (вторые) в кармане находятся: т. е. даны в чувственном восприятии. То есть, отличие в способе данности, а не в содержании. А в онтологическом аргументе предполагается, что различие именно в содержании. И на этом основании делается вывод, что в понятии Бога не может отсутствовать предикат бытия. Иначе он будет не всесовершенным.