Вадим Васильев - История новоевропейской философии

Ну, полный провал «Трактата» Юма обескуражил, естественно. Это был серьезнейший удар для него — это было первое, что вышло из‑под его пера. Он попытался написать краткое изложение этого трактата, чтобы, как бы, ну, основную суть произведения сделать ясной для читателей и написал как бы не от своего лица. Потом долго спорили о том, кому принадлежит: он ли написал или его друг Адам Смит, (кстати, Адам Смит был учеником во многом Юма, естественно не в прямом смысле, Юм не преподавал, но вот общение с ним большое впечатление на Смита произвело), но, все‑таки потом выяснили, что сам Юм это написал, а не Смит. Это тоже не помогло. Ну, Юм какое‑то время пребывал в расстроенных чувствах (кстати, у него был уже один нервный срыв, когда после школы он пытался сходу завершить свои исследования — наступило состояние полного духовного истощения и физического и морального у него; пришлось даже консультироваться с врачами, и врачи ему посоветовали отдых, и Юм действительно отвлекся на какое‑то время и потом восстановил свои силы и вернулся к занятиям, — это было ему 19 лет). Потом восстановил силы, поехал во Францию. Ну, вы можете спросить — где работал Юм? Хотел он работать, очень хотел — в Университете. И предпринял такую попытку устроиться в Университет, в 45 году, в возрасте 34 лет. Дело в том, что он в хороших отношениях находился с мэром Эдинбурга, который имел большое влияние в городском совете. Городской совет именно и принимал решение о назначении профессоров. Хотя вот видите, сам Юм не закончил Университет, но в принципе он мог стать профессором — для нас это ситуация практически невозможная, согласитесь. Тогда вообще легче было и не только в Англии, Германии. Многие сразу же из студентов, что называется шли в профессора. И педантизм немецкий, который обязывал защитить несколько диссертаций — это все «миф абсолютный. Можно было всегда., десятки тысяч делались исключений, если нужно было, брали без всяких диссертаций. Исключений больше, чем правил в данном случае. Ну, и здесь также. И все было бы хорошо — Юм преподавал бы психологию (кафедра называлась «Моральная и пневматическая философия», которая входила; «пневматика»

— так тогда называли психологию в Англии, «пневма» — душа; слово «психология» еще было не очеь популярно, в Германии но уже употреблялось, активно в то время, а на островах Британии крайне редко). Но тут ректор этого Университета, разобравшись, что за человека к нему хотят послать, написал такой памфлет ожесточенный, анонимный, направленный против Юма. Надергав цитат из «Трактата о человеческой природе» он обвинил Юма в атеизме, скептицизме, в общем во всем, в чем можно обвинить — «и как такой человек может быть допущен на университетскую кафедру?» А ведь все дело в том, что не просто что‑то там читать должен был профессор, он еще и проповеди должен был читать, помимо всего, прочего один раз в неделю. Ну, представить Юма в роли проповедника действительно довольно трудно. Ну, Юм возмутился этим памфлетом и написал ответ на него по просьбе этого мэра, который все‑таки заботился, переживал за него и Юм написал ответ, этот ответ опубликован на русском языке в новом издании сочинений Юма под названием «Письмо джентльмена его другу в Эдинбурге» — так называется это письмо. Оно очень любопытно, оно включает в себя, вот этот пасквиль, так сказать, и возражение Юма. Сам Юм так захотел, чтобы это было вместе издано — и это было издано. Возражение довольно любопытное. И хотя Юм, он был в это время в деревне, ухаживал за тяжелобольным человеком, психически причем нездоровым, это было выгодное дело с финансовой точки зрения, потому что он в достаточно стесненном был состоянии, но трудно было при этом сосредоточиться. И поэтому достаточно урывками написано письмо, даже не совсем урывками — Юм его за один день написал, как он сам говорит, но вот такая хаотичность какая‑то присутствует. Хотя что‑то понять по этому письму можно в целом о юмовской философии. Он действительно по многим пунктам не согласен с обвинениями в скептицизме — тут он абсолютно искрен и конъюнктурные соображения здесь не играли решающей роли. Юм прекрасно понимал, что дело уже проиграно. И вот еще, тут важный такой фактор примешался: человек, на которого Юм очень рассчитывал, звезда тогдашней шотландской философии, да и сейчас достаточно авторитетный мыслитель, изданы его сочинения на русском языке в том числе — Френсис Хатчесон, профессор университета Глазго, он неожиданно (Юма он знал, они общались в письмах) дал отрицательную рекомендацию Юму, сказав, что он не должен занимать этот пост. Все после этого было предрешено постановление совета, и кандидатура Юма даже на голосование не ставили. Потом он еще в 51 году пытался пост профессора, кажется, в Глазго. Но об этой попытке совсем мало осталось информации, сведений практически не дошло, и мы можем лишь гадать, что там, почему не получилось.

Но между тем, начиная с 41 года, если говорить о его литературной деятельности, выходят его эссе на разные темы: политические, экономические, эстетические, моральные вопросы, о прогресс наук, — яркие такие запоминающиеся опыты. Они сразу же принесли успех, и имя Юма стало известно. Но что же касается… и потом они много раз при его жизни, десятки раз переиздавались, пополнялись новыми эссе. что же касается его философских работ, то в 48 году, т. е. через 9 лет после выхода Трактата (который, кстати, Юм очень не любил сам: он говорил, что «эта работа мне противна своей юношеской позитивностью и оптимизмом каким‑то», если бы он добрался до тиража Трактата, то он бы точно уничтожил бы его, потому что у него были поползновения — одну свою работу он уничтожил, буквально из типографии ее взял «Пролегомены к математике» и сжег; очень жаль, что он это сделал, потому что интересная у него очень теория учения об основаниях математики и так вот она осталась не до конца понятной, хотя он довольно подробно на этот счет писал), ну вот, значит в 48 году он издал эссе «Исследование о человеческом познании». Это небольшая работа, может быть самое известное сейчас юмовское сочинение (вот я вам советую читать именно ее для подготовки к экзаменам). Ну, некоторые считают ее просто сокращенной формой трактата, первой книги, точнее Трактата. Вообще он состоит из трех книг, запомните («Трактат о человеческой природе» — первая работа Юма) три книги:

О познании;

1. Об аффектах и

2. О морали. Ну, «о морали» вышла через год после первых двух. Сам Юм говорил, что он пять хочет книг сделать, но неуспех этих книг определило его дальнейшее решение и последние две книги распались на множество эссе: эстетических, политических. Ну, вот это второй вариант 48–го года нельзя. я не согласен с тем, что это просто сокращенное, адаптированное переложение идей «первой книги Трактата». Тут есть существенные различия, взгляды и философия Юма эволюционировали в определенном направлении, ну, если хотите, от скептицизма к более позитивной такой философии. На словах. На деле‑то и в Трактате достаточно много позитивных идей. Собственно основа позитивная. Ну, а тут уже словесное стало приобретать такой позитивный характер. Юм был занят, в это время он путешествовал, участвовал в военных походах, — бурную он, тогда, жизнь вел, менял работу постоянно. И на этой работе, великолепной действительно работе, шедевре, безусловно, печать некоторой недоработанности лежит. Вот если Трактат — цельное произведение, то здесь это, скорее, разрозненные все- таки опыты, эссе, — как гносеологические, если хотите. Но внутри каждого их этих блоков, логика доведена до совершенства. Позже он опубликовал «Исследование об аффектах», ну совсем уж в сокращенном виде дублирующее вторую книгу Трактата и «Исследование о принципах морали» — дубликат третьей книги Трактата, тоже сокращенный. Эта работа им, Юмом, считалась своим лучшим достижением в области литературной деятельности. Очень, действительно, изящная вещь, но философская значимость этой книги несопоставима, конечно ни с Трактатом, ни с Исследованием (первым).