Вадим Васильев - История новоевропейской философии

Скажите, в чем разница этой концепции с традиционной (есть душа; она воспринимает идеи; за этими идеями стоят не во всем похожие на эти идеи материальные вещи; и есть Бог)? Разница, вы можете сказать, в том, что идеи, — вот эти архетипы, воспринимаемые Богом, существуют, только пока он их воспринимает, а вещи обладают самостоятельным существованием. Но этот аргумент абсолютно бьет мимо цели, сразу же должен вам сказать, потому что ни один ни новоевропейский, ни средневековый философ никогда не согласится с тем, что вещи материальные существуют независимо от Бога. Ведь все эти вещи материальные ежесекундно заново творятся Богом. Эту доктрину все принимали — по сути без исключений. А раз вещи творятся Богом, а если Бога бы не было бы, то они бы сразу же пропали (потому что они не самодостаточные и нуждаются в добавлении бытия), то тогда разницы не видно.

— И это даже объясняет то, что Бог мыслью управляет Вселенной. Потому, что это не разнородные материи — материя и дух не разнородны, а материя есть феномен, который имеет духовное содержание. Тогда вообще понятно, что Бог управляет мыслью. И понятно, что мы мыслью управляем нашим телом, из ума — вот то, над чем Декарт и Мальбранш…

Ну, да. Тут вот такие проблемы снимаются во многом. Психофизическая, она практически неактуальна для Беркли. Ну, вот, правда, если продолжать все эти рассуждения, можно сказать, что есть разница, потому что те, кто признавали материальное бытие предметов, за образами стоящих, те еще допускали возможность идей в разуме Бога. Вот такая иерархия была: Бог, у него в разуме идеи, потом вещи, потом образы, и воспринимающие души. А у Беркли сокращается все равно на одно звено: только Бог, потом идеи — вот эти архетипы, образы — и души.

— А вот как можно мыслить, хотя бы приблизительно, сущности вещей (или архетипы)?

А вот на этот‑то вопрос Беркли как раз не отвечает, и ответить на него он практически не может; потому что здесь любой ответ будет недостаточным. Поэтому он просто обходит эту тему, подробно на этот счет не говорит. Ну, мыслит, скорее, в таком, платоновском ключе. Неслучайно он придерживался платонических теорий в своих поздних сочинениях. Другое дело, позволяет ли это снять все проблемы: а свободна ли платоновская концепция идеи от противоречий? Тоже неясно. Сам Платон их находил в своей теории… вспомните диалог «Парменид»: он прямо пачками вбрасывает эти противоречия теории идей. Так что подвешенность такая сохраняется. Ну, если даже признать, что все- таки есть существенное некоторое отличие за счет сокращения одного звена — хотя это неочевидное сокращение, (в отличие от традиционного взгляда на Беркли), то новая трудность, которая перед ним возникла, — теологического порядка, она вообще, пожалуй, снивелировала даже и это различие.

Ведь Беркли столкнулся с такой проблемой. Ну, хорошо, если нет этой материи объективной, так как же объяснить творение, о котором говорится в Библии? В чем состоит творение? Обычно творение так понимается: есть Бог, его разум, наполненный идеями, потом он волевым актом из ничего и сообразно этим идеям создает материальный мир. А здесь его нет, этого мира. Что же он тогда создает? Или что, Библия ошибается? Беркли не может, так сказать, принять, естественно, тезис об ошибочности Библии, и должность заставляет его здесь выходить из этого положения. Он находит гениальный выход, с одной стороны, но еще более традиционализирующий его философию при этом, несмотря на то, что внешне очень необычно звучит его решение. Он говорит: Творение есть ничто иное, как открытие доступа конечных духов к созерцанию идей. Не слишком ясная формулировка, но, тем не менее, если вдуматься, понятно: вот есть Бог с его идеями, его идеи. Эти идеи, так сказать, могут быть сообщены конечным духам, а могут быть не сообщены. Бог может оставаться замкнутым внутри самого себя, а может открыться для конечных духов, которые предполагаются уже сотворенными здесь. Если Бог существует в состоянии открытости для конечных духов — то мир сотворен. Если Бог закрыт для проникновения со стороны конечных духов, точнее говоря, не сообщает эти архетипы конечным духам — то тогда творение еще не произошло. Стало быть, мы должны различать — все- таки еще одна ступенька у нас появляется: Бог как бы сам по себе, со своими идеями и Бог в открытом состоянии… то есть закрытые архетипы, открытые архетипы, идеи и души. Теперь полностью схема традиционализировалась: Бог, чисто интеллектуальные, т. е. находящиеся внутри его сущности идеи, вещи, образы, души. Звеньев столько же, и можно показать, что они параллельны.

Тем не менее, все‑таки, как ни крути, но онтология Беркли, несмотря на эти явные параллели, ближе все‑таки не декартовской, а лейбницевской схеме: так же как и Лейбниц, Беркли признает существование множества… то есть признает плюральность духовных субстанций. Точно так же. У Лейбница было бесконечное множество монад, у Беркли — духи. У Лейбница была сверхмонада, у Беркли — Бог (ну, у Лейбница эта сверхмонада — тоже Бог). Духи обладают идеями и волей. С помощью волевых актов человек может, во — первых, что‑то менять, так сказать, в своих ощущениях; ориентироваться, как бы, в них; ну, и главная область применения — это операции комбинирования мыслей. Дело в том, что, как и Локк, естественно, Беркли признает идеи нескольких видов: есть идеи ощущения и есть идеи рассудка, воображения. Идеи рассудка, воображения скопированы с идей ощущения. Потом их можно комбинировать… ну, в общем, производить все те традиционные действия, которые описывает Локк в своем «Опыте о человеческом познании». В этом плане Беркли довольно традиционен. Так же традиционен он в вопросе о том, что сущность своей души, простоту ее природы, мы познаем с помощью рефлексии. Помните, рефлексия — «внутреннее чувство» у Локка? Все эти изменения в наших ощущениях производятся непосредственно Богом в нас. Ощущения — первый уровень идей — они проистекают от Бога. Мы, кстати, можем от наличия того, что эти ощущения независимы от нас в их течении тоже заключить к бытию какого‑то духа, который их порождает более мощными, нежели у нас волевыми импульсами — это второе доказательство бытия Бога, которое тоже у Беркли можно найти. Но, тем не менее, мы обладаем собственными возможностями, мы тоже можем комбинировать идеи; но не ощущения, а идеи второго порядка.

А идеи души у нас нет, еще раз подчерку потому, что поскольку всякая деятельность проистекает от Бога, то если мы говорим о физических законах, взаимодействиях, то мы можем лишь сказать, что одна идея ощущения является знаком дугой. Наблюдая регулярные последовательности и видя их повторения, мы можем предвосхитить, что что‑то повторится похожее, но мы не можем сказать, что это первое вызвало, породило второе — порождает Бог. Вот в этом смысле — идеи пассивны. Но душа‑то наша активна: мы можем комбинировать идеи, действовать каким‑то образом — поэтому у нас нет идеи души — такая логика здесь у Беркли. Но это не значит, говорит он, что у нас нет понятия души: понятие души у нас есть. Т. е. здесь просто терминологическое различение: понятие есть, и это понятие приобретается путем рефлексии (т. е. внутреннего чувства).