Артур Самари - Забытое царство Согд

– Откуда тебе это известно? – недовольно спросил он.

– Фаридун сам сейчас признался отцу. Только тогда Диваштич признал Фатиму своей невесткой. Потому согдийцы требуют ее, грозя нарушить договоренность с нами.

– Ладно, отдай ее, но потребуй тысячу дирхемов золотом.

– А если не дадут столько?

– Торгуйся, можешь слегка сбавить. Все-таки она внучка праведного халифа.

– Лучше не говорить им об этом: для зороастрийцев это имя – пустой звук. Да и мы сами только недавно стали чтить своих первых халифов, которых убили свои же. Обидно иногда за нашу веру.

– Мусульмане бывают разные, – раздался за его спиной голос Кусама ибн Аббаса. – Поэтому в таком деле нельзя винить религию.

– Говорят, ты отпустил заложников? Доброе дело сделал, значит, сегодня прольется меньше крови.

– Я решил отпустить и дочь Саида, говорят, она носит в себе дитя одного из заложников, – прервал его Кутейба. – Имам, ты не раз вел с ней беседу о ее деде Усмане, может, ты заметил округлость ее живота?

– Ничего не заметил, должно быть, эта связь возникла у них недавно. Нехорошо, что такое случилось прежде времени.

– Надеюсь, Фатима не изменит нашей вере.

– Этого не стоит бояться: она останется верна исламу в память о своем деде. Правильное решение принял наместник, отпустив ее. Чем больше мусульман будет в Согде, тем лучше для нас. Там они станут распространять нашу веру. Тем более, через какое-то время Фатима может стать царицей Панча.

– Эта мысль тоже посетила меня, потому я отпускаю ее, – соврал наместник. – Абдурахман, исполни мой указ, отвези девушку.

– Я желаю дать этой девушке напутствие, – сказал имам и тоже вышел из шатра.

– Как отец, я на вашей стороне, – начал Тархун, – но как царь – должен печься о державе, о согдийском союзе. Без ваших чокаров нам будет трудно… И для вас, и для нас это тяжелый выбор, особенно для родителей, которые потеряли своих детей. Давайте, помянем погибших юношей. Они – герои.

– Какая славная у нас молодежь! Они готовы спасти девушку даже ценой своей жизни. Но она того заслуживает – смелая, отчаянная и, наверное, красивая. А то, что она мусульманка, пусть вас не пугает. В Согде мирно проживают и христиане, и иудеи, и поклонники Будды.

– Все думаю о погибших юношах, ведь я знал многих из них. Как они поторопились со своей смертью! Мы дважды отправляли людей к Саиду, – с болью в глазах он посмотрел на Фаридуна и его друзей. – Первый раз он отказался, потому что рассчитывал продать вас новому наместнику Хорасана. На следующий год мы опять отправили купца в Медину, но тот опоздал. Наш человек явился в дом Саида в день его похорон. Лишь одно утешает в этой трагедии: согдийцы погибли с честью. Об этой истории сегодня говорят во всем халифате, и все винят Саида за его жестокость. А мы в память о погибших возведем в Самарканде большой храм и назовем его храмом доблести.

– Лучше назвать его храмом чести, – попросил Фаридун. – Труднее всего нам было сохранить честь, то есть остаться преданными своей вере и отчизне.

– Он прав, в неволе это оказалось самым трудным.

– Согласен, так и назовем – храм чести. Там, на камне, будут высечены их имена. Они заслужили это. И в Бухаре надо бы соорудить подобный храм, ведь некоторые юноши были оттуда. Надеюсь, царица Фарангис примет это решение без колебаний.

– Должно быть, это Абдурахман, – сказал Диваштич. – Веди их сюда.

– Я привез девушку, но за нее наместник просит тысячу дирхемов золотом.

– Ого! – возмутился правитель Панча. – у нас не наберется сейчас столько, ведь мы не на базар пошли, а воевать.

– Я лишь передал волю наместника, – и Абдурахман вышел из шатра, чтобы согдийцы сами решили денежные дела.

– У меня есть немного золота, еще Джамшид добавил. Но этого все равно мало.

– Ты очень щедр, мой друг.

– Этот алмаз очень дорогой. Этого хватит: Кутейба слишком жаден.

– Вручи арабу и скажи, что больше нет.

– Мы с тобой, – произнес Шерзод, и два друга поднялись. – Фатима стала нам сестренкой.

– Сколько здесь?

– Примерно пятьсот дирхемов и дорогое кольцо с алмазом. Больше нет.

– Этого недостаточно! – воскликнул Абдурахман с нарочитым возмущением. – У твоего отца я заметил золотые пояс и кинжал. Пусть их тоже отдаст.

– Это честь согдийцев, их не отдадут. Я вам говорю, больше золота у нас нет.

– Ладно, забирай свою девушку, – смягчился Абдурахман, – ты заслужил.

– Моя милая, наконец-то мы свободны, наконец, вместе, – произнес юноша и прижал ее к груди.