Эндрю Коллинз - Врата Атлантиды

«На здравый взгляд, они начали вести себя предельно глупо, потому что утратили все то, что составляло их наивысшее сокровище, и разучились видеть счастье в жизни, постепенно приходя во все больший упадок, так что теперь они все заражены бациллами ненасытной алчности, гордости и жажды власти. Зевс, бог богов, управляющий своим царством по извечным законам, преклонив око, увидел, какие дела творятся там, решил навести порядок в своем доме и напомнить им об их обязанностях; решил послать им наказание в надежде, что дисциплина сможет вернуть их к нормальной жизни. И тогда Зевс собрал всех богов в самом великолепном своем чертоге, который стоял в центре мира, и оглядел присутствующих; и когда все собрались, он изрек…»

Здесь текст просто обрывается на полуслове, предоставляя читателю возможность предположить, что Зевс, собрав всех богов на свой совет, принял решение позволить Афинам выступить против могучего агрессора, явившегося из-за океана. Когда же флот атлантов был сокрушен и уничтожен, «начались землетрясения и наводнения», посланные в качестве попытки стереть с лица земли зло, распространившееся на острове.

На протяжении многих сотен, если не тысяч лет ведутся споры о том, почему Платон оставил свою повесть неоконченной. Может быть, часть книги просто потеряна? А может, Платон просто утратил интерес к легенде об Атлантиде именно перед созданием своего заключительного труда — «Законов», который явно был написан в последние годы перед кончиной философа, последовавшей ок. 347 г. до н. э.? Или, возможно, это и есть то самое окончание, которое имел в виду Платон? Может быть, он хотел оставить свою легенду в виде своего рода сериала, издав первую ее часть и рассчитывая впоследствии продолжить ее, написав третий, заключительный том своей трилогии об Атлантиде?

Однако факт остается фактом: неожиданный обрыв повествования в «Критии», даже без диалогов, готовых вот-вот сорваться с уст героев, лишил нас дальнейших сведений о природе и местоположении острова Атлантида. Однако это в известном смысле даже не так плохо, потому что манера письма в «Критии» резко отличается от стиля его предшественника, «Тимея». «Критий» рисует совершенно иную картину острова Атлантиды, четко руководствуясь идеалистическими принципами мира утопии, так что два этих диалога явно противоречат друг другу с точки зрения псевдоисторической манеры изложения, которую представляет каждый из них.

Возникает впечатление, что, создавая историю Атлантиды в том виде, как она изложена в «Критии», Платон имел в виду в каком-нибудь другом месте, известном только ему, показать нечто, что он воочию видел на своем веку как некую стагнацию и начало распада государства. Может быть, он всего лишь хотел использовать существовавшую легенду об Атлантиде в качестве предостережения стране или государству, которые не желают придерживаться тех самых политических и юридических законов, которые уже были изложены им ранее в диалоге «Республика»?

Так что же конкретно мог иметь в виду Платон, создавая свою картину идеального островного царства, которое в конце концов погибло? Авторы некоторых исследований высказывали предположения, что он воздвиг в своей фантазии образ империи атлантов, основываясь на нравах своих родных Афин. Примерно за полтора века до того момента, когда Платон создал свои диалоги, греки разрозненных полисов объединились в единый народ, чтобы противостоять могущественной Персидской империи, и, кроме того, в это же время они вели затяжную войну с карфагенянами. Оба эти конфликта завершились в 480 г. до н. э., когда коалиция полисов материковой Греции разгромила флот персов в решающем сражении при Саламине, а сицилийские греки разбили карфагенян в сухопутном сражении близ Химеры.

Доблесть конфедерации греческих полисов, во главе которой встали Афины, вполне сопоставима с той ролью, которую играют в диалогах Платона афиняне в ходе решительной войны против огромных сил Атлантиды. Но хотя спустя 50 с небольшим лет после разгрома персов и карфагенян Афины пережили свой золотой век роста, развития и территориальных приобретений, в этот же период стали проявляться черты спада и морального упадка, напоминающие то, что произошло с гражданами Атлантиды.

Афины стали активно процветать и укреплять свое могущество, захватывая соседние города-государства и островки, которые управлялись прежде самостоятельно. Греки воспринимали эту тиранию с величайшим презрением и относились к правящей роли Афин немногим лучше, чем к своим главным врагам, персам, которые расширяли и укрепляли свою империю точно таким же образом. Вся эта напряженность привела к так называемой Пелопоннесской войне (431–404 гг. до н. э.), в которой греческая конфедерация, возглавлявшаяся Афинами, была в конце концов разгромлена силами участников Пелопоннесской лиги в ходе решающего морского сражения, которое опять-таки напоминает войну между афинянами и агрессорами-атлантами.

После поражения Афин афинскую гавань захватили пелопоннесцы, взявшие под свой контроль город. По иронии судьбы это произошло именно в тот день, когда афиняне каждый год торжественно отмечали день разгрома персидского флота у острова Саламин, что произошло 76 лет назад. Афиняне, вполне понятно, были полностью деморализованы подобным унижением. Поражение Афин положило конец их господству над всем греческим этносом и ввергло город в длительную полосу гражданских распрей, политической нестабильности и экономического упадка.

Хотя Афины некогда считались крупнейшим и наиболее влиятельным центром греческого этноса, бездарность и варварство их политических лидеров стали настолько актуальной проблемой, что Платон со всей страстью и пафосом решил бороться с ней. Более того, у него, Платона, имелись и личные причины презирать и ненавидеть властей предержащих. В 399 г. до н. э. они осудили на смерть Сократа — близкого друга и учителя Платона, того самого Сократа, который играет столь важную роль в его различных философских диспутах. Ужасный эпизод оставил в его душе глубокий эмоциональный шрам. Эту боль Платон пронес в своем сердце до конца своих дней.

Таким образом, предупреждение Платона, обращенное им к правителям Афин, совершенно ясно: либо вы откажетесь от своих коварных путей и вернетесь к идеалам, которые привели вас и ваш народ на первое место в античном мире, либо так и будете страдать от гнева Зевса и олимпийских богов, последствием чего может стать окончательная гибель Афин.

Как пишет крупнейший американский географ и историк Уильям X. Бэбкок, заканчивая свой рассказ об Атлантиде:

«Атлантида вполне могла появиться как особый элемент позитивной философской системы; ее рождение могло быть связано с различными легендарными явлениями и сообщениями о сейсмических и вулканических катастрофах и в еще большей степени — со славными победами афинян в войне с персами, а также с очевидной необходимостью объяснить существование зияющей пустоты в Атлантике, которая подверглась природной катастрофе и теперь носит название Саргассова моря».