Георгий Дорофеев - Хрущев: интриги, предательство, власть

К письму прилагался проект постановления, где предлагалось предоставить собраниям колхозов право высылки «нежелательных элементов». Причем, срок высылки ничем не регламентировался. Получалось, что ссылка по приговору суда могла когда-нибудь закончиться, а по решению народного суда – нет.

Вот такую инициативу подбросил Хрущев Сталину, Иосиф Виссарионович тут же позвонил Никите Сергеевичу.

– Борьба со спекуляцией, бездельниками и лодырями– дело хорошее, – сказал он, – но где гарантия, что здесь не будет злоупотреблений и под благовидным предлогом не пострадает честный и работящий человек?

– Товарищ Сталин, – встрепенулся Хрущев, – партийная организация республики дает такую гарантию. Я лично возьму все дело под контроль.

Что из этой затеи вышло, стало известно только сейчас. Собрания колхозников использовались для сведения счетов с неугодными и неудобными начальству тружениками полей и животноводов. Больше того, из многих колхозов выселили передовиков, из-за которых повышались нормы выработки. Это было сущее бедствие. Хрущев внимательно следил за тем, кто и как выполняет его директивы. Но в суть дела особо не вникал.

– Сколько ты выселил из своего района бездельников и спекулянтов? – спрашивал он секретаря райкома партии, и если ответ его не устраивал, грозил: – Тебя самого нужно выдворить из района. Ты бездельник или еще хуже – враг народа.

Когда колхозники поняли, что выселять больше некого, а все равно нужно, то в массовом порядке стали избавляться от тех, кто просто физически не мог работать. Выносились общественные приговоры о выселении престарелых колхозников, инвалидов. Подсчитано, что жертвами хрущевской инициативы стали тридцать три тысячи человек.

На пленуме ЦК КП(б) Украины, который состоялся 25 мая 1948 года, Хрущев, как обычно, активно жестикулируя, разглагольствовал: «Борьба за укрепление трудовой дисциплины в колхозах, за образцовую организацию труда должна все время находиться в центре внимания парторганизаций. Борясь с лодырями, со злостными нарушителями дисциплины, с паразитическими элементами сельские коммунисты… расчищают путь для еще более успешного продвижения вперед по пути к коммунизму».

В Москву на имя товарища Сталина шли победные телеграммы и письма по наведению порядка и трудовой дисциплины в колхозах и совхозах. Год выдался урожайным, и Украина успешно справилась с выполнением плана по поставкам хлеба.

– Надеюсь, – сказал Сталин, – что вы достойно оплатили колхозникам по трудодням и оставили им семенной фонд.

Хрущев понял намек.

– Товарищ Сталин, – сказал он, – колхозники всем обеспечены, и они благодарят вас за заботу о них.

Он не мог удержаться, чтобы не лизнуть вождя. В его речах, посвященных сельскому хозяйству, опять появилась задористая живость и запал, исчезнувшие после отставки. В 1948 году по случаю тридцатилетней годовщины образования УССР Хрущев и другие высшие руководители республики были награждены орденами Ленина. В 1949 году, во время празднования десятилетия присоединения западных областей Украины, первые полосы всех газет украшали портреты Ленина, Сталина и Хрущева. Причем, снимки были сделаны таким образом, что на переднем плане находился Хрущев, а уже за ним Ленин и Сталин.

Летом 1949 года семья Хрущева отдыхала в бывшем царском Ливадийском дворце, где четыре года назад проходила встреча Сталина с лидерами западных стран. Хрущев гордо вышагивал по просторным залам дворца, подходил к столу, за которым заседали главы правительств, садился то в одно кресло, то в другое и надувал щеки. В его воображении не Сталин проводил эту встречу, а он сам… «Я им задам перцу, – говорил он сам себе, – покажу кузькину мать. Это Сталин церемонился, а я…»

Хрущева никогда не мучило чувство собственной неполноценности. Он всегда был уверен в себе. Знал, что при любых обстоятельствах может выйти сухим из воды. «Вот как ни ловок был Каганович, – думал он, – а я ведь его легко переиграл». Единственное, что не давало ему покоя – так это зависть. Он завидовал Молотову, Жукову, Берии… Примерял их посты на себя и был убежден, что лично он повел бы все дела лучше. На посту министра иностранных дел он этих там всяких англичан и американцев обвел бы вокруг пальца и слова не дал бы им сказать.

«А взять Жукова. Трижды Герой Советского Союза, маршал, а я разве меньше его был на фронте, – думал Никита Сергеевич, – а мне ни разу не дали Звезду Героя».

Однако свое недовольство он тщательно скрывал за добродушной и открытой улыбкой, мнимой доброжелательностью и простецкой ненавязчивой дружбой. Многие в окружении Сталина считали его недалеким и ограниченным человеком, а он, будучи, как говорится, себе на уме и не пытался кого-либо переубедить в обратном. Он избрал другую тактику – неизменно быть на виду у Сталина. Когда Иосиф Виссарионович заговорил о необходимости увеличения производства сельскохозяйственной продукции, он тут же выступил с новой инициативой – завалить страну мясом и салом.

– А как вы это сделаете? – спросил Сталин. – Для развития животноводства нужна кормовая база. А ее очень не просто создать.

– Товарищ Сталин, я все продумал, – сказал Никита Сергеевич. – Чтобы обеспечить животных кормами, нужно увеличить посевные площади под кукурузу и чу-мызу.

– А как же быть с производством пшеницы? – усомнился Сталин. – Стране нужен хлеб.

Хрущев и здесь нашелся.

– За счет лучшей пахоты и внесения удобрений, – сказал он, – мы повысим урожайность.

В логике Хрущеву было трудно отказать. В спешном порядке тогдашний министр сельского хозяйства

В. Мацкевич был откомандирован в Китай для закупки семян чумызы. Десятки тысяч гектар лучших украинских черноземных полей были отданы под посевы этой незнакомой культуры. Стали ожидать кормового чуда. Однако из хрущевской затеи ничего путного не вышло. Тут, как говорится, гладко было на бумаге… Чумыза дала низкие урожаи. Это был сильнейший удар по всему животноводческому комплексу. Однако, всю эту круто заваренную кашу, Хрущеву не пришлось расхлебывать. Его к этому времени Сталин отозвал в Москву, а его сменщики бросились к Мацкевичу с просьбой выделить корма для содержания животных. Никто не мог понять, как Украина, считающаяся житницей всей страны, не имеет своей кормовой базы. О том, что в этом большая «заслуга» Никиты Сергеевича, как-то не вспоминали.

Отзыв Хрущева из Украины в Москву не был для него неожиданным. Находясь в Киеве, он внимательно следил за событиями, происходящими в столице, знал, что наибольшим доверием у Сталина пользовались Маленков и Берия. Они часто встречались и о чем-то подолгу говорили. С другими членами Политбюро Иосиф Виссарионович практически не общался. Молотов находился в опале из-за своей жены Полины Жемчужиной. Ее настоящая фамилия – Карповская Перл Семеновна, а Жемчужина – подпольная партийная кличка. Она работала наркомом рыбной промышленности. Никита Сергеевич знал ее как делового и активного работника, знал он и то, что она была арестована по личному указанию Сталина. В поздних воспоминаниях Хрущев скажет, что Сталин сделал это в силу своих садистских наклонностей. Чтобы держать своих соратников на коротком поводке, он, мол, арестовывал их жен. Однако сам Молотов уже в конце жизни в беседе с писателем Ф. Чуевым охарактеризовал причину ареста жены по-другому: «За плохие связи. В этом смысле Полина Семеновна немного вольно себя вела».