Леонид Жура - Сионисты против Сталина

Радзинский:

«Он мог подвести итоги. Ему 37 лет — жизнь уже повернулась к смерти. И кто он? Член Центрального Комитета партии говорунов, большинство которых сидит по тюрьмам, а остальные ругаются между собой по заграницам. Жизнь не удалась!»

Радзинский уверен, что «жизнь удалась», если есть возможность сытно поесть, натянуть на себя белый лапсердак и изображать из себя драматурга.

Радзинский:

«Между тем началась мобилизация в армию среди ссыльных. Свердлову службу в армии не доверили, а Кобу решили призвать.

И опять везли полузамерзшего грузина по тундре, по скованной льдом реке. Лишь через шесть недель, в конце 1916 года, измученного, привезли его в Красноярск на медицинскую комиссию».

Радзинский сдуру сам же и описал, насколько труден и опасен был путь из Курейки в Красноярск. А ведь только что, в предыдущей главе, архивариус все возмущался, отчего это Коба не пытался бежать из последней ссылки. Вот Радзинский, будь он на месте Кобы, — непременно бы убежал. И, глядя на этого карлика со змеиными глазками, убеждаешься — да, этот бы точно убежал.

Радзинский:

«Но повезло: усохшая левая рука освободила от военной службы будущего Верховного Главнокомандующего».

«Повезло», — ухмыляется Радзинский. Интересно, а сам архивариус служил в армии или у него тоже что-то «усохло»?

Радзинский:

«В Ачинске Коба частенько навещает Каменева. Лев Борисович ораторствовал, учил мрачного грузина, а Коба слушал, молчал, попыхивая трубкой. Учился».

9 ноября 1915 года Коба пишет ответное письмо Ленину и Крупской: «Дорогие друзья! А как вам нравится выходка Бельтова о „лягушках“? Не правда ли, старая, выжившая из ума баба, болтающая вздор о вещах, совершенно для нее непостижимых! Видал я летом Градова (Каменева. — Л. Ж.) с компанией. Все они немного похожи на мокрых куриц. Ну и орлы!».

Чему могла «учить» Кобу «мокрая курица» — Каменев? Радзинский уже ссылался на воспоминания Семена Верещака, изданные в Париже, но не привел свидетельство этого старого эсера о том, что «в Закавказье Коба слыл как второй Ленин. Он считался лучшим знатоком марксизма!» А кем считался в партийных кругах Каменев — Радзинский умолчал. Но его почтительное обращение «Лев Борисович» — говорит о многом!

Радзинский:

«Свершилось то, о чем год назад нельзя было даже помыслить: в Петрограде произошла революция!

Каменев и Коба спешат в революционную столицу.

…12 марта транссибирский экспресс привез его в Петроград. Он успел — прибыл в столицу одним из первых ссыльных большевиков и сразу направился к Аллилуевым.

Анна Аллилуева: „Все в том же костюме, косоворотке и в валенках, только лицо его стало значительно старше. Он смешно показывал в лицах ораторов, которые устраивали встречи на вокзалах. Он стал веселый“».

Всего несколькими строчками выше Радзинский писал о «мрачном Кобе», а оказывается, Коба «стал веселым»! Неужели архивник испытывает нужду во вранье даже по мелочам?

Радзинский:

«Правы были те, кто говорил о возможности переворота сверху? Значит, это верно: в стране рабов боятся силы и подчиняются силе».

Россия, приютившая евреев, соплеменников Радзинского, стала в его сознании страной рабов! Слабое умственное развитие Радзинского не позволило ему освоить историю России хотя бы в пределах школьного курса. Но и публично демонстрировать свое интеллектуальное убожество вряд ли стоило. Не отложилось в голове у архивника героическое прошлое русского народа. Не поместились там Евпатий Коловрат, Александр Невский, новгородские ушкуйники, Дмитрий Донской, Колиивщина, гайдамаки, Богдан Хмельницкий, гетман Сагайдачный, Северин Наливайко, Стапан Разин, Болотников, Минин и Пожарский, воевода Воротынский, Кондратий Булавин, Емельян Пугачев, декабристы. Не в состоянии Радзинский понять, что в рабство может попасть любой народ, не говоря уже о соплеменниках «русского писателя». В отличие от народов Европы русский народ всей своей историей доказал, что в его недрах всегда найдутся силы, которые не смирятся с уделом безмолвных рабов и поведут народ на борьбу с рабством. Ну ладно, древнюю и средневековую историю Руси и России Радзинский осилить не смог, но о двух Отечественных войнах он должен же был слышать хоть краем своего еврейского уха. Неужели ему никто не рассказал, что в этих двух страшных войнах русский народ воевал не с Наполеоном и Гитлером, а со всей объединенной Европой? И дважды одержал победу! Рабы так не воюют. И злобные слова А. Даллеса о «русском народе — самом непокорном народе в мире» Радзинский тоже не читал? Надо бы выяснить, кто Радзинскому в школе преподавал историю и так изощренно надругался над сознанием юного Эдварда.

Радзинский:

«В Петрограде большевистскими организациями руководили молодые люди: уже знакомый нам Вячеслав Скрябин-Молотов и его сверстники, выходцы из рабочих, — Шляпников и Залуцкий. Им удалось в начале марта наладить выпуск „Правды“. Редакцию возглавил Молотов… Молодые петроградцы не проявили восторга по поводу появления туруханцев. Но те действовали жестко.

„В 17-м году Сталин и Каменев из редакции „Правды“ вышибли меня умелой рукой. Без излишнего шума, деликатно“, — вспомнит эти дни девяностолетний Молотов. Опять наступило время бушующей толпы, время улицы, время ораторов. Весь этот период бывший поэт проведет редактором в „Правде“…»

Приходится обратить внимание читателя на то, что руководить «Правдой» Сталин был направлен решением партии.

Радзинский:

«Его статьи в „Правде“ поразят историков странным забвением взглядов его учителя Ленина…

В то время как Шляпников и молодые петроградцы призывают к ленинским лозунгам — братанию на фронте, немедленному прекращению войны, — Коба пишет в „Правде“: „Лозунг „Долой войну!“ совершенно не пригоден ныне, как практический путь“».

Историков «поразят» не столько статьи Сталина в этот период, сколько наглое извращение Радзинским смысла этих статей. Архивник дает цитату без отточий, создавая впечатление у читателей, будто цитата представляет собой отдельное законченное предложение, выражающее конкретную мысль автора — «Лозунг „Долой войну!“ совершенно не пригоден…» На самом деле, Сталин в статье «О войне» не просто выступает как противник войны, но и предлагает практические шаги по претворению лозунга «Долой войну!» в жизнь. Вот как выглядит цитата из статьи Сталина без воровских изъятий Радзинского:

«Прежде всего, несомненно, что голый лозунг „долой войну!“ совершенно непригоден, как практический путь, ибо он, не выходя за пределы пропаганды идей мира вообще, ничего не дает и не может дать в смысле практического воздействия на воюющие силы в целях прекращения войны.