Иштван Рат-Вег - Пестрые истории

В другой раз пострадали французы. За церковью Санто Агостино жила одинокая девица, ночи которой скрашивала своим посещением римская молодежь. Один такой посетитель застал у нее сразу трех французов, и в пылу патриотического гнева он выхватил шпагу, но проиграл неравную схватку, французы сразили его. На шум ворвались его товарищи, ожидавшие на улице, двоих французов свалили сразу, дом подожгли, третьего француза бросили в огонь.

«О, Господи Христе, — вздыхает автор дневника, — пастора дал ли стаду Твоему, то ли на волка оставил своих агнцев»?

Невмешательству папы были веские причины. Тот же Инфессура цитирует выражение камерленго (папского камерария и управляющего доходами папской курии): «Господь не желает смерти виновного, он желает, чтобы тот платил».

При Инокентии VIII за всякое преступление можно было откупиться деньгами. За убийство и прочие ужасные преступления надо было выложить большие деньги, из них 150 дукатов шли папской курии, а остальные в карман господину Чибо [34] Якоб Буркхардт. Культура Италии в эпоху Возрождения (Die Kultur der Renaissance in Italien. 10-е изд., T. 1. C. 117). .

В старину городские улицы не освещались, тьма была, хоть глаз выколи.

В начале XVIII века в Тулузе образовалось некое тайное общество, во тьме просветившее город о своем существовании. «Братство целовальщиков в задницу» — так прозывалось оно. Юные родственные души создали его с той целью, чтобы юность могла свободно выплеснуть свои наклонности к озорству. Заключалось оно в следующем: ночью поспешающего домой жителя захватывала группа молодежи и принуждала к тому, чтобы он выразил почтение цвету общества и отдал бы его простым членам уставный поцелуй уважения. Из названия сообщества явствует, что поцелуем следует уважить глубокую часть юного тела. Эту остроумную шуточку усугубляли еще одной хитринкой: у жертвы забирали его мошну, а деньги тут же пропивали.

И что, наутро никто не подавал жалобы? Полиция, суд — никто пальцем не пошевелил? Когда жалобы умножились, кулак закона поднялся, чтобы со всей силой обрушиться на мерзкую банду, а потом потихоньку-потихоньку опустился и был засунут в карман. Что же оказалось? Да то, что сии озорные юнцы все до единого были сыновьями парламентских (судебных) советников и иже с ними.

Униженным и ограбленным жертвам пришлось удовольствоваться тем, что буйствующих юнцов пожурили и взяли с них слово никогда больше себе подобного не позволять.

После чего они могли бы безобразничать и дальше, но население было так обозлено против них, что они были просто вынуждены утихомириться, и город больше о них ничего не слыхал.

Только бесчинства мальчишек в Тулузе — это милые шутки, по сравнению с тем, что творили в Лондоне примерно в те же годы представители высшего света, объединившиеся в банду под названием «Mohocks» [35] Mohocks — так в начале XVIII века называли хулиганов из среды лондонской «золотой молодежи». — Прим. ред. ; белым днем они жили своей high life, а ночью превращались в диких зверей, разбойников с большой дороги.

Ходить в одиночку по ночному Лондону было делом рискованным. Еще полбеды, если на ночного странника нападали грабители и лишали его денег. Господа из «Моухока» были куда пострашнее. Денег им было не надо, своих хватало с лихвой. Они другого рода подвигами держали город в страхе.

Точно озверевшие палачи, наваливались они на несчастные жертвы и с непонятным наслаждением устраивали камеру пыток в самом сердце города.

Самое простое, если они пускали в ход только карманные ножи. Женщинам искалывали руки, а мужчинам вспарывали носы. К шпагам прибегали для «pricking operation», то есть для операции укалывания. Это было такое особенное развлечение группы sweaters (пропотения).

Обозрение Аддисона и Стила [36] Аддисон Джозеф (1672–1719) — английский писатель-сатирик, просветитель, журналист, эссеист, поэт и драматург, политический деятель. Совместно с Ричардом Стилом издавал журналы «Зритель» (Spectator, 1711–1714), «Опекун» (Guardian, 1713); печатался в журнале Стила «Болтун» (Tatler, 1709–1711). Эти журналы положили начало английской журналистики. Стил сэр Ричард (1672–1729) — писатель и эссеист, журналист, драматург, автор политических памфлетов. — Прим. ред. «Spectator» за 1712 год, письмо за номером 332 от 21 марта, описывает, как проходило такое ночное «пропотение».

Одинокий путник встревожено вздрагивал, заслышав звонкое «Sweat! sweat!» («Потей! потей!»), в следующий момент его окружали шестеро джентельменов, и шесть обнаженных шпаг были наставлены на него. Еще не пришедший в себя путник уже ощущал укол в ту самую часть тела, как пишет «Спектейтор», по которой обычно поучают школьников. Он хватается за больное место и в испуге поворачивается, но теперь наносит укол тот джентельмен, к кому он повернут спиной. И так они колят, заставляя вертеться несчастного, пока им не покажется, что он довольно «пропотел», и тогда вежливо прощаются с ним.

Приходится поверить свидетельству писателей (Свифта, Гея, Драйдена) об их ужасающей жестокости, когда они голыми руками в лепешку расшибали носы, а то еще — даже написать, и то ужасно, — выдавливали глаз. Если попадалась женщина, они делали по-другому: ставили ее на голову. Что еще приходилось вытерпеть бедолаге, находясь вверх тормашками, об этом английские источники стеснительно умалчивают. Если «ночным рыцарям» была охота вытворить эдакое сногсшибательное, то пойманную женщину засовывали в бочку и скатывали с Лудгейтского холма.

Не смущались они нападать и на конные экипажи. Палками-свинчатками колотили, разбивая вдребезги экипаж, а над выволоченными пассажирами мудровали используя все свое палаческое умение.

Особой заслугой считалось у них избиение ночных караульных. Но однажды им не повезло. Шестое июня 1712 года стало черным днем в жизни клуба бешеных. На этот раз им попались крепкие парни, и в драке караульные взяли верх. Герои ночи молодечески обратились в бегство, но четверых удалось поймать и предать суду. Это были благородные господа; один из них, сэр Марк Коул, даже носил рыцарский титул. На допросах они не настаивали на традициях рыцарства; так же трусливо отрицали все, как какой-нибудь воришка из окраинного притона. Да что вы! Они вовсе не состояли в «Моухоках»; напротив, они ходили по улицам в общих интересах, чтобы помогать жертвам бесчинствующего общества. Они не нападали на караульных, те сами напали на них — мирных граждан, а они только защищались.

Но «выдавить» глаза закону не удалось. Их осудили, так судьба моухоков была предрешена. Теперь уже на них охотились крепкие парни-караульные и так заставили их «попотеть», что после двухлетнего террора бандиты-любители были вынуждены уступить лондонские ночи обычным профессионалам, разбойникам с большой дороги.