Франсуа Блюш - Ришелье

Время от времени министр-кардинал вновь ужесточает условия заключения, рассчитывая получить от своей жертвы признание вины и повиновение. Так, 15 мая 1639 года Сен-Сирана навещают «воспитанник» кардинала-герцога каноник Леско и государственный советник Лобардемон, подчиняющиеся архиепископу Парижа и явно пренебрегающие церковными привилегиями в вопросе правосудия. Годом позже, 29 апреля 1640 года, Ришелье вновь посылает Леско в Венсенн. Заключенный избегает западни, которую может представлять любое уточнение об аттриции [125] Позднее Сен-Сиран писал: «Я верю во мнение тех, кто считает, что аттриции достаточно, как и во мнение тех, кто полагает, что ее недостаточно, не желая судить ни тех, ни других, поскольку Церковь этого еще не рассудила». ; он довольствуется тем, что передает своему не слишком любезному коллеге следующее заявление:

«Заявляю пред Господом и ангелами Его, что никогда не имел никаких особых мнений и не желаю никогда иметь никакого иного мнения, отличного от мнения католической апостольской Римской церкви, которой желаю принадлежать всю свою жизнь до последней нитки моего платья. В частности, я верен святому Тридентскому собору, а также канонам, образующим догмы доктрины, как и указам, касающимся дисциплины и управления церковью».

Весной 1641 года навестить узника, которого она уважает и желает получше устроить, приезжает в Святой вторник герцогиня д’Эгийон, племянница кардинала. Но Сен-Сиран не меняет избранной тактики: он уважает Тридентский собор, а собор не сделал выбора между покаянием и аттрицией, следовательно, во-первых, он не является еретиком, и, во-вторых, он не желает более писать по поводу своего раскаяния. Для Ришелье, не имеющего намерения получить от короля помилование Сен-Сирана, все эти поступки были и остаются прозрачными.

Тем временем появляются новые поводы для оппозиции. В августе 1640 года в Лувене выходит большое посмертное произведение Янсения «Augustinus». Французский перевод — с королевской привилегией — появится в продаже в сентябре 1641 года. Быстро прославившееся произведение тут же порождает множество споров. Это сочинение позитивного богословия прежде всего объединяет все тексты отцов церкви, касающиеся проблемы божественной благодати. Вопрос благодати, всегда связанный с вопросом спасения — объединяющего и разделяющего Реформацию и Контрреформацию, — гораздо тоньше вопроса покаяния. Если в стяжании благодати слишком подчеркивать участие христианина, то велика вероятность впасть в пелагианство; если, напротив, исключить усилия человека и его заслуги, велика вероятность объединить благодать и предназначение. Если объединить тему со смирением и уважением, в божественной благодати появляются таинство и чудо. Если, напротив, без конца рассуждать о благодати, ее средствах, пределах, ее действии, мы подражаем старшему брату из притчи о блудном сыне. Теолог благодати, если не будет осторожным, претендует на то, что лучше Господа знает, как проявляется Его доброта и милосердие.

Иезуиты незамедлительно демонстрируют свою враждебность к «Августину», и Рим тут же проявляет беспокойство: 6 марта 1642 года папа Урбан VIII подписывает буллу «In eminenti», опубликованную в январе следующего года, то есть уже после смерти Ришелье. Булла осуждает книгу, особенно в том, что касается папского запрета трактовать вопросы благодати.

Сен-Сиран, слишком тесно связанный с Янсением, чтобы не знать истинного смысла «Августина», хорошо осведомлен, что Ришелье проявляет такую чувствительность в области богословия, стремясь скрыть свои претензии, политическое или личное самолюбие. В отличие от него, Сен-Сиран, простой узник, ревностный священник, продолжает трудиться ради веры. Несмотря на сложности, связанные с написанием и пересылкой написанного, он пишет множество писем (изданные, они составили два тома); обращая вольнодумцев и равнодушных, наставляя детей, давая советы родителям, добиваясь милосердия, особенно что касается «людей, стыдящихся своей бедности».

«Особым расположением он одаривал души» (Р. Тавено) Антуана де Ребура, духовника Порт-Рояля; Арно де Люзанси, сына Арно д’Андильи и бывшего приближенного министра-кардинала; Анну де Роган, принцессу де Гемене. Принадлежа «к наиболее высокому слою парижского общества… являясь героиней скандальной хроники», эта дама «послушно позволила руководить собой узнику Венсеннского замка; адресованные ей Сен-Сираном письма позволяют шаг за шагом проследить ее духовный путь» (Р. Таверно). Обращение Анны де Роган, часто называемое «чудом благодати», было совершено ее крестным аббатом Сен-Сираном, заключенным в тюрьму как еретик, жертва ревнивого и злопамятного кардинала.

Арест Сен-Сирана являлся, быть может, самой большой ошибкой Ришелье. Приказав арестовать его, он верил, что защищает церковь и государство. На самом деле он объявил войну важной части Контрреформации — августинскому течению, — и эта война вскоре иссушит богословие, взбудоражит умы, умертвит души. Следом за этой первой травлей будущего янсенизма появятся бесконечные споры между августинцами и молинистами, тайный диалог между Паскалем и отцами-иезуитами, преследование Пор-Рояля и, наконец, политический янсенизм эпохи Просвещения. Поскольку в ту эпоху веры и Реформации, сражавшейся с Контрреформацией, не существовало границ между религией и политикой.

В данном случае Ришелье не хватило осторожности, хладнокровия и чутья. За августинской набожностью он увидел у Сен-Сирана, у первых отшельников, в Пор-Рояле отказ от Града земного (во имя Града Небесного), вредящий государству и королевству; набожный фундаментализм, порождающий разновидность нигилизма. Только так можно объяснить известные слова кардинала принцу Конде, явившемуся просить за Сен-Сирана: «Понимаете ли Вы, о каком человеке со мной говорите? Он опаснее десяти армий». Это не суждение, а констатация, отсылающая к королевской политике: сто пятьдесят лет угроз и враждебности со стороны ревностных приверженцев святого Августина. Мазарини и Людовик XIV поддержат нетерпимость Ришелье (тем более удивительную, что кардинал выказывал себя гораздо менее враждебным к протестантам): целой книги не хватило бы, чтобы проанализировать последствия этой политики, начиная от Фронды и до Французской революции.

Однако решимость Его Высокопреосвященства дает нам возможность поразмыслить. Как могли запереть в мрачной башне Венсеннского замка священника, которому годом раньше было даровано епископство? Или почему было даровано епископство влиятельному еретику (?), которого вскоре заключили в тюрьму? Слишком занятым Реформацией и Контрреформацией, пасторам и священникам часто не хватало времени, необходимого для правильной оценки. Им нравилось подчеркивать свои отличия, они охотно забывали об общности веры ради полемики по второстепенным вопросам. Так порождаются и развиваются споры. Политика, основанная на религии, ни к чему не приводит, что подтверждает наш XXI век. Он подтверждает также, что разногласия часто бывают такими же сильными и жестокими, как и чувства (израильтяне и палестинцы, сунниты и шииты и т. п.). Вот почему Рим сегодня более снисходителен к Лютеру, чем к Лефевру [126] Лефевр Марсель (1905–1993) — французский архиепископ, лидер и глава современных традиционалистов или интегристов. Выступал против курса на обновление Римско-католической церкви. . Вот почему иезуиты ненавидят Великого Арно [127] Арно Антуан (1612–1694) — крупнейший из деятелей янсенизма во Франции, один из основателей монастыря Пор-Рояль. гораздо сильнее, чем пастора Жюрье. Вот почему Ришелье проявил себя жестче по отношению к аббату Сен-Сирану, чем к мэру восставшей Ла-Рошели.