Николай Ковалевский - Всемирная военная история в поучительных и занимательных примерах

В ответ на австрийский ультиматум Сербии Россия заявила о своей готовности помочь братскому славянскому народу. Николай II 15 (28) июля 1914 г. телеграммой энергично просил Вильгельма II повлиять на австрийский двор. «В память нашей сердечной дружбы, которая давно нас связывает, — отвечал германский император, — я употреблю все мое влияние, чтобы заставить Австро-Венгрию прийти к лояльному и удовлетворительному соглашению с Россией… Твой друг и кузен, искренний и преданный, Вильгельм».

Обмен телеграммами между двумя императорами-кузенами продолжался четыре дня. На последнюю телеграмму Николая II от 18(31) июля Вильгельм не ответил. В 7 часов вечера следующего дня Германия объявила войну России.

Через две недели после начала первой мировой войны Вильгельм II, выступая на заседании рейхстага, заявил: «Я не знаю больше партий, я знаю теперь только немцев!»

Патриотический подъем, охвативший страны, вступившие в мировую войну, подтвердил известную истину: «Все войны популярны в день их объявления».

Германский генштаб не сомневался в победном исходе войны. План сокрушения противника был заблаговременно разработан Шлиффеном (начальником генштаба в 1891–1905 гг.). «Армия была воодушевлена одной мыслью: Канны», — писал адмирал Тирпиц. Оставалось только повторить успех Александра Македонского при Каннах в войне XX века.

Отмечая выявившуюся недостаточную готовность военных сил Англии к войне, язвительный Ллойд Джордж писал: «Политика военного ведомства, казалось, сводилась не к подготовке будущей войны, а к подготовке предыдущей или предпредыдущей войны».

Считая, что Великобритания слишком медленно втягивается в войну, военный министр Китченер на вопрос, долго ли, по его мнению, продлится война, ответил: «Этого я не знаю, я знаю лишь, что для Англии она начнется в 1915 году».

Французская армия также столкнулась со многими неожиданностями. Генерал Фош признавался: «Столкновение между двумя большими армиями после сорока лет мирного времени привело к поразительным откровениям в военном искусстве».

Первая мировая война. Гибель английского лайнера «Лузитания». 1915 г.

Со вторжением германских армий во Францию военный министр Клемансо, по свидетельству окружающих, являл собой «тигра», «ужасный вулкан клокочущей ненависти к немцам». Он говорил: «Я сражаюсь впереди Парижа, я буду сражаться в Париже, я буду сражаться позади Парижа».

Ввиду наступления противника начался переезд правительства из Парижа в Бордо. Когда у Клемансо спросили, не следует ли и ему покинуть столицу, он воспринял этот вопрос по-своему: «Да, вы правы, мы здесь находимся слишком далеко от фронта».

По просьбе Франции, на которую обрушился главный удар германских войск, русское верховное командование ускорило наступление 2-й русской армии генерала Самсонова в Восточной Пруссии. Попав в западню, устроенную ей 8-й немецкой армией, русские войска были наполовину окружены и фактически разгромлены. Генерал-квартирмейстер 8-й немецкой армии Людендорф торжествовал: «Было выиграно одно из самых блестящих сражений во всей мировой истории».

Немцы назвали свою операцию в Восточной Пруссии «битвой при Танненберге» — в отместку за поражение Тевтонского ордена от польско-литовско-русских войск в Танненбергском (Грюнвальдском) сражении 1410-го года.

В сражении на Марне 1914-го года положение французских войск несколько дней было критическим. 8 сентября командующий 9-й армией генерал Фош направил главнокомандующему Жоффру следующее сообщение: «Мое правое крыло отступает. Мой центр не выдерживает. Ситуация превосходная. Я иду в атаку».

Жоффр был в полном недоумении, а Фош тем временем действительно атаковал и потеснил противника.

Французский маршал Ж. Жоффр

Успех франко-английских войск в Марнском сражении 1914 г. многие связывали с искусством французского главнокомандующего Жоффра. Но, как это часто бывает среди генералов, они заспорили, чей вклад в победу был больше. Военный губернатор Парижа генерал Галлиенни писал с сарказмом: «Вовсе не было сражения на Марне. Инструкции Жоффра приказывали отойти. Саррейль не послушался: он спас Верден, Кастельно спас Нанси, я организовал наступление. А теперь утверждают, что главнокомандующий, отошедший назад, когда я наступал, руководил, предвидел и устроил все это».

Французский маршал Ф. Фош

Споры о том, кого из французских генералов — Жоффра, Фоша или Галлиенни — следует считать главным победителем Марнского сражения, продолжались долго. Когда с этим вопросом обратились к главнокомандующему Жоффру, тот ответил: «Я не знаю, кто выиграл сражение на Марне, но я знаю одно: если бы оно было проиграно, то виноват в этом был бы я».

Первая мировая война. Атака французских войск с применением гранат

В дискуссию о Марнском сражении 1914 г. подключился и Уинстон Черчилль. Он писал: «Эта битва навсегда останется самой таинственной битвой всех веков. Сквозь туман времен легче понять, как победил Ганнибал при Каннах, чем понять, почему Жоффр одержал победу при Марне».

К числу версий, объясняющих «тайну Марны», Черчилль добавил свою собственную, лишь усилившую «туман». По его мнению, у немцев «никакой надобности в отступлении не было» и их отход был просто ошибкой.

Поражение немецкой армии в Марнском сражении 1914 г. означало крушение плана «молниеносной войны» Шлиффена. В Германии это оценивали так: «Мысль гения не нашла достойного исполнителя» (Х. Риттер). «Немецкий стратегический лук, перетянутый эпигонами, а с ним и чары немецкого превосходства были разрушены» (О. Мозер).

Германский военный министр Фалькенгайн писал о немецком генштабе и его начальнике Мольтке-младшем: «Наш генеральный штаб совсем потерял голову, заметки Шлиффена больше не помогают; в итоге — сообразительности Мольтке пришел конец».