Питер Джонс - Голосуйте за Цезаря

«Усиленное полицейское присутствие» — расхожее словосочетание, давно ставшее клише в современной прессе. Увеличивают армию полицейских, но почему бы не стимулировать финансово людей (взяв это за правило), активно сотрудничающих с полицией или волею случая оказавшихся у места преступления? Справедливости ради, признаем, что и сейчас вознаграждаются ценные показания, «ведущие к аресту преступников», но этого явно недостаточно. Помимо того что оплачиваемая от случая к случаю «народная полиция» обходилась бы казне куда дешевле полиции профессиональной (учитывая жалованье, выслугу, льготы, субсидии и прочее) да и, видимо, в отдельных случаях эффективнее, такая посильная и хорошо оплачиваемая помощь правоохранительным органам воспитывала бы в людях чувство гражданской ответственности.

Без содействия народа полиция беспомощна, а равнодушие граждан («полиции платят хорошие деньги — вот пусть и работают») — самоубийственно. Недавно мужчину убили подростки, которым он сделал замечание. Другая трагедия произошла в семье, где во время игры в крикет сын убил отца. Сейчас многие ратуют за то, чтобы полицейские были везде и в любое время. В древности же людям оставалось лишь возмущаться поведением пятнадцатилетних бандитов, терроризировавших честных граждан, ни на кого не надеясь. Остались свидетельства детоубийства, когда отцы наказывали сыновей-злодеев смертью, на что имели полное право. Отцы семейств, «paterfamilias», считали наказание детей делом не частным, а общественным — в интересах всех граждан.

Древнегреческая судебная практика имела следующие особенности:

• Повторюсь еще раз: не было ни полиции, ни юридических консультантов, ни Королевской прокурорской службы. Если с вами поступили плохо или вы сами стали свидетелем чьего-либо преступления, вам предстояло самому инициировать судебный процесс либо воспользоваться услугами посредников.

• Слушания проходили в присутствии суда присяжных, состоявшего обычно из пятисот граждан старше тридцати лет, получавших жалованье и выбранных для определенного процесса по жребию из списка в 6 тыс. человек.

• Истец (обвинитель) и ответчик произносили только одну речь и, как правило, лично.

• Свидетельские показания зачитывали; однако к самим свидетелям во время слушаний вопросов не задавали.

• Присяжные внимательно слушали, а затем, не дискутируя, голосовали за определенный вердикт.

• Присяжные не руководили процессом в общепринятом смысле, то есть не указывали выступающему, что и как ему говорить; они не разъясняли положения законов; они не пускались в пространные обсуждения и дебаты. Приговор обычно выносился на основании прецедента в зависимости от сути дела. Адвокатов, как таковых, не существовало. Обвиняемых никто не защищал. Также не предполагалось отводов и не принимались протесты.

Вот так это было. Сегодня нам не нужно бежать со своей челобитной в судебное присутствие. Сонм адвокатов, юрисконсультов, агентств за определенные деньги доведут иск до суда. На процессе теперь наше личное присутствие не обязательно. Можно даже купить занятную книжицу-инструкцию «Как выиграть судебный процесс?» за 15 фунтов. Все к нашим услугам. Очевидно, что одна из самых главных проблем сегодня — как получить деньги с виновного в случае положительного для истца исхода. Институт приставов настолько опутан инструкциями и ограничениями, что должнику порой удается выходить сухим из воды. В Древней Греции победитель процесса уверенной поступью шел к дому оппонента и на законном основании вселялся в него, как в собственный.

В древние времена так же, как и сегодня, старались не доводить дело до суда, а попытаться решить его полюбовно. Потерпевшая сторона собирала свидетелей и свидетельства, чтобы припереть обидчика к стенке и разрешить вопрос, что называется, на месте. Если оппонент был непреклонен, стороны шли в частный третейский суд. Здесь им предстояло согласиться или не согласиться с составом суда, признать компетенцию и полномочия судей и в конце концов принять решение суда как окончательное и имеющее законную юридическую силу.

Если тяжба не разрешалась в частном третейском суде, то обе стороны договаривались предстать вместе со всеми свидетелями в определенный день перед «архоном» («arkhon» — общественный судья на государственной службе). Архон должен был решить, есть ли в деле основания для дальнейшего судебного разбирательства, на этот раз в общественном суде. Если дело имело перспективу, иск оформляли официально (то есть в письменной форме). Записывали также и аргументы ответчика. Обе стороны вносили денежный залог, равный судебным издержкам. Затем, по итогам разбирательства, оплата издержек ложилась целиком на плечи проигравшего.

В день слушаний обе стороны давали клятву говорить только правду и представляли свои доказательства перед судьей. На этот раз это был также общественный судья, который, в отличие от архона, не состоял на государственной службе и являлся афинским гражданином допризывного возраста, выбранным по жребию. Если общественный судья приходил к какому-то решению, то дело закрывали. Но если и на этот раз стороны оставались при своих интересах, то дело передавалось в суд присяжных — тот самый, в котором заседала коллегия из пятисот человек.

Улики и доказательства, в том числе оформленные в письменном виде, помещали в особый ящик, который опечатывали, а затем, в свое время, вскрывали на суде присяжных. (Ящик этот назывался «ekkinos» — буквально «еж». Отсюда слово «ехидна»). Стоит заметить, что стороны по согласию вновь могли вернуться в самое начало — то есть предстать перед частным третейским судом.

Попасть в жернова древнеафинской юриспруденции — вовсе не означало лишиться свободы. Очевидно, что многое зависело от способности убедить в своей невиновности несколько сотен мужчин старше тридцати лет. Исход процесса во многом зависел и от весомости аргументов истца. Цель всех этих способностей и талантов одна — во что бы то ни стало победить.

Передо мной огромная толпа присяжных — пятьсот обыкновенных граждан. « Что мне сказать им, — думает истец или ответчик, — как мне убедить их, что я, в общем-то, нормальный малый, один из них и вполне достоин их симпатии и поддержки? Осторожнее со словами — не дай бог, привести их в ярость или вызвать отвращение. Лучше апеллировать к их чувствам и разуму».

Думаю, примерно таким образом ежедневно рассуждают очень многие люди — например, издатели, по сути, тонкие психологи, жаждущие как можно быстрее продать свои газеты и журналы; адвокаты, которые в отсутствие весомых аргументов в защиту своих клиентов апеллируют к жалости и состраданию судей и присяжных.