Борис Акунин - Часть Европы (с иллюстрациями)

Но и после вынужденного брака Святополка с дочерью хана Тугоркана кризис не закончился. Подняли голову Святославичи — Олег привел к Чернигову новую орду, и Мономаху пришлось уйти оттуда в Переяславль.

К этому времени относится еще один неприглядный поступок, бросающий тень на славное имя этого великого исторического деятеля.

В 1095 году к нему явились два хана, Итларь и Кытан, «на мир». Первый вошел в крепость для переговоров, второй остался снаружи, получив в заложники Мономахова сына. Дружина стала уговаривать Владимира расправиться с половцами. «Как могу я сделать это, дав им клятву?», — возражал князь, но приближенные сказали: «Княже! Нет тебе в том греха: они ведь всегда, дав тебе клятву, губят землю Русскую и кровь христианскую проливают непрестанно». Этот сомнительный аргумент подействовал. Владимир распорядился выкрасть сына из половецкого стана, после чего оба хана и все их люди были истреблены самым вероломным образом, причем Итларя в нарушение законов гостеприимства убили прямо в горнице — стрелой, пущенной из потайного отверстия в потолке. Летопись рассказывает об этом неприглядном деле без осуждения, но и без одобрения — мол, что было, то было.

После разорительной войны 1093–1096 годов главной задачей Владимира стало прекращение междоусобицы с тем, чтобы объединить силы князей и устранить половецкую угрозу.

К этой цели он много лет с восхитительным упорством шел, не смиряясь с неудачами. Созыв княжеских съездов, про которые в «Повести» сказано «Вложи Бог у серьдце русьскым князем мысль благу», был идеей Мономаха. После провала Любечских соглашений 1097 года он собрал новую встречу в 1100 году, на которой наконец добился относительного единства. Это дало возможность еще три года спустя договориться о совместном наступлении на половцев — первой большой победе над ордами. Окончательно мощь Степи была сломлена грандиозным походом 1111 года — блестящим итогом почти двадцатилетних усилий Мономаха.

Все время правления своего кузена Владимир был главной опорой престола и самым влиятельным политиком страны. Святополк целиком зависел от него, да и остальные князья привыкли относиться к Мономаху как к судье в любых конфликтах. Никто не мог соперничать с ним военной и экономической мощью — владения Владимира Всеволодовича были обширней и богаче, чем у великого князя.

Мономах никогда не торопил событий, главной чертой его характера было терпение, главным принципом — целесообразность. Возможно, он так и остался бы на положении «неформального лидера», если бы Киев сам не дался ему в руки.

Когда киевская верхушка, испугавшись народного восстания, разразившегося после смерти Святополка, решила позвать на княжение Мономаха, он уже был стариком.

Бунт в столице всегда сотрясает самые основы государства. В прошлый раз, в 1068 году, это стоило Изяславу престола. Теперь, в 1113 году, из-за восстания изменился установленный порядок наследования.

Мономах на памятнике «Тысячелетие Руси» в Новгороде

Мономах взял ситуацию под контроль, проявив твердость и уступчивость в правильной последовательности и в разумных пропорциях. Сначала железной рукой подавил восстание. Затем устранил причины возмущения: привел в порядок ценообразование и установил ограничение на проценты по ссудам.

Три четверти русских земель великий князь взял под свое личное управление или распределил между сыновьями. Половцы еще не оправились после разгрома 1111 года и вели себя тихо. В государстве после нескольких десятилетий смуты наступили более или менее спокойные времена.

Короткое княжение Мономаха стало последним взлетом Киевской Руси.

Как во всякую благополучную эпоху, знаменательных происшествий и вообще больших событий не было. Год за годом, постепенно, великий князь восстанавливал контроль центра над регионами.

Конечно, не обошлось без столкновений с теми Рюриковичами, кто чувствовал себя обделенным. Сын предыдущего великого князя Ярослав Святополчич доставил двоюродному дяде немало хлопот и даже приводил на Русь венгров с поляками, но был разбит и пал в бою.

Пришлось приструнить Новгород, который за годы неурядиц оторвался от столицы и стал вести себя чересчур независимо. В 1118 году Владимир заставил тамошних бояр явиться в Киев и принести присягу на верность.

В 1119 году он захватил и присоединил к своим владениям Минское княжество.

Но все эти военные столкновения были локальными. При всякой возможности Мономах пытался разрешать конфликты без кровопролития. Он первым начал активно использовать брачные узы как средство примирения разных ветвей рода Рюриковичей. В прежние времена киевские князья стремились породниться с иноземными государями, теперь же в моду вошли межродственные семейные союзы — как средство укрепления ослабевших внутридинастических связей. Мир в державе стал важнее внешних сношений.

Чудодейственно восстановленное единство, нежданная стабильность, мирная передышка после одних невзгод и в преддверии новых, еще более тяжких — всё это окружило имя Владимира в памяти потомков сияющим ореолом. Особенно завораживало русских государей византийское звучание прозвища «Мономах» в те времена, когда Москва стала претендовать на звание Третьего Рима и считать себя преемницей Царьграда.

В русской монархической традиции последующих столетий Владимир Мономах стал олицетворением царственного величия — нитью, тянущейся от Кремля к Константинополю. Не конкретный исторический Мономах, а само это имя обрело чуть ли не сакральное значение и превратилось в материализованную легенду.

На европейские короны шапка Мономаха совсем непохожа

Так, главной регалией русского царского дома являлась «шапка Мономаха» — парадный головной убор, которым до конца семнадцатого века венчались на царство государи, причем надевался он самодержцем только в один этот день, а потом, даже в самых торжественных случаях, использовались другие венцы, меньшего статуса.

В описи сокровищницы говорится: «Шапка царская золотая, сканая Мономахова, на ней крест золотой гладкий, на нём по концам и в исподи четыре зерна гурмицких [жемчужины], да в ней каменья, в золотых гнёздах: над яблоком яхонт желтый, яхонт лазоревый, лал, промеж ними три зерна гурмицких; да на ней четыре изумруда, два лала, две коры яхонтовых [рубина] в золотых гнёздах, двадцать пять зёрен гурмицких, на золотых спнях; около соболей: подложена атласом червчатым: влагалище деревянное, оклеено бархателью травчатою, закладки и крючки серебряные». Вес шапки чуть меньше килограмма.