Василий Сидихменов - Китай: страницы прошлого

В дальнейшем Чжао Гао уничтожил всех тех сановников, которые назвали оленя оленем. С тех пор выражение «Указывая на оленя, утверждать, что это лошадь» стало синонимом открытой лжи, подкрепленной властью и насилием, а потому не подлежащей опровержению.

Огромному большинству людей, населявших Срединное государство, император представлялся таинственным, сверхъестественным существом. Подданным почти не удавалось его видеть. За пределы дворца император выезжал в редких случаях — для жертвоприношений или посещения могил предков. Но и в эти дни народ заблаговременно удалялся с тех улиц, по которым должен был проследовать императорский кортеж.

Автор книги «Путешествие в Китай» (1853 г.) Е. Ковалевский так описал выезд маньчжурского императора Даогуана: «Когда хуан-шан (так называют китайцы императора в разговоре между собой) проезжает по улицам Пекина — что, впрочем, редко случается, — с них все сметают: прежде всего народ, потом грязь и всякий мусор; убирают балаганы и лавчонки со всяким хламом, прогоняют собак и свиней. Все переулки занавешиваются. Дорогу посыпают желтым песком. Прежде император всегда ездил верхом; теперь иногда показывается на носилках. Сидит он неподвижно, ровно, не поведет глазом, не повернет головой во всю дорогу, и потому-то любопытные иногда решаются взглянуть сквозь щель ворот или окна на Сына неба в полной уверенности, что их не заметят. В числе этих любопытных были и мы. Толпы солдат, слуг и всякого рода чиновников, всего человек до тысячи, сопровождали его, и это оживляло улицу, на которой воцарялась могильная тишина после всегдашнего гама и шума, господствующих на улицах Пекина». Почтительность, которую выражали императору, соответствовала его неограниченной власти. Каждое его слово выслушивалось с благоговением, и малейшее приказание исполнялось без промедления. Никто, даже брат императора, не мог говорить с ним иначе, как стоя на коленях. Только вельможам, составлявшим его повседневную свиту, разрешалось стоять перед Сыном неба, но и они должны были преклонять одно колено, когда говорили с ним. Почести воздавались даже неодушевленным предметам, которыми пользовался император: его престолу, креслу, платью и т. п. Самые высокие сановники империи падали ниц перед пустым троном императора или перед его ширмой из желтого шелка, которую украшали изображения дракона (символ могущества) и черепахи (символ долголетия).

В провинциях Срединного государства чиновники воскуривали фимиам при получении императорского указа и били челом об пол, обратившись лицом к Пекину. Имя императора считалось священным до такой степени, что письменные знаки, употребляемые для его обозначения, не могли уже служить для написания других слов. «Всяк да повинуется со страхом и трепетом» — такова фраза, которой обычно заканчивались императорские указы.

Хотя Сын неба обладал неограниченным правом распоряжаться подданными, он не мог сам управлять страной, для этого была создана разветвленная система власти.

Высшим органом, на котором решались наиболее важные государственные дела, был Верховный императорский совет. В него входили члены императорской фамилии и высшие сановники. Совету подчинялись исполнительные органы: Императорский секретариат, Приказ по иностранным делам, Чиновничий приказ, Налоговый приказ, Приказ церемоний, Военный приказ, Уголовный приказ, Приказ общественных работ, Коллегия цензоров. В русском переводе вместо слова «приказ» иногда употребляли слова «палата» или «министерство», начальник Военного приказа соответствовал военному министру, начальник Приказа церемоний — начальнику Палаты церемоний.

При обращении к императору подданные совершали сложную церемонию, название которой в русском переводе звучит примерно так: «три раза встать на колени и девять раз совершить земной поклон», т. е. при каждом коленопреклонении трижды коснуться лбом земли.

В часы императорской аудиенции впереди возвышающегося над залом трона клали на пол пять подушечек специально для членов Верховного императорского совета. Ближе всех к трону находилась подушечка для главы Верховного императорского совета.

Чиновники пониже рангом становились коленями на каменный пол без всяких подстилок. Правда, нередко они обертывали колени толстым слоем ваты, которую не было видно под длинным халатом. Иногда подкупали евнухов: последние незаметно подставляли подушечки под колени совершавшим земные поклоны.

Аудиенция проходила примерно в таком порядке. Чиновник прибывал в зал приемов в сопровождении евнуха: последний открывал огромные двери тронной комнаты, становился на колени у порога, объявлял имя и должность прибывшего и удалялся, закрывая за собой дверь. После этого чиновник переступал порог зала приемов и становился на колени перед троном.

Император считался неограниченным властелином подданных и их собственности. Об этом говорили так: «Нет земли, которая бы не принадлежала императору; тот, кто ест плоды этой земли, — подданный императора».

Право правителя распоряжаться землей и своими подданными воспето в древнем китайском литературном памятнике «Книга песен» («Ши-цзин»).

Один из иностранных наблюдателей в начале XX в. был свидетелем того, как реально осуществлялось право императора на всю землю Китая. Он рассказывал:

«Рабочие вырыли яму для установки телеграфного столба рядом с могилой, где был захоронен известный и уважаемый в этой местности представитель ученого сословия. Эта могила находилась на земле, подаренной семье покойного самим императором, глубоко чтившим его заслуги. Сын покойного, имевший также отличия, пришел в ужас, когда увидел, как рабочие равнодушно копают землю рядом с могилой его отца. Ему начало казаться, что злобные и раздраженные невидимые духи готовы наслать гибель на всю его семью и отнять все почести и богатства, дарованные ей. Он залез в вырытую яму и заявил, что скорее умрет, чем позволит поставить в ней телеграфный столб. Заявил, что не противится праву императора на землю, но желает сохранить свои особые права на этот участок, так как последний дарован самим императором.

В момент, когда, казалось, придется приостановить работы, подошел китайский чиновник, сопровождавший иностранных инженеров и имевший специальное поручение улаживать всякие недоразумения с местным населением. Он приблизился к владельцу участка земли, усевшемуся в яму, и обратился к нему с такими словами: „Я удивлен тем, что такой образованный и умный человек, как вы, может поступать по-детски. Вы должны знать, что каждая пядь земли в империи принадлежит императору и все почести, которыми вы пользуетесь, также исходят от него. Эта телеграфная линия, — продолжал он, указывая на длинную цепь столбов, тянувшихся по равнине и исчезавших за горизонтом, — также проводится по его специальному приказу. Неужели вы осмелитесь нарушить этот приказ? Вы должны знать, что император может повелеть схватить вас, вашу жену, ваших детей и разрубить всех на тысячу кусков. И никто не будет сомневаться в его праве на это“.