Анатолий Гуревич - Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента.

На мой вопрос, почему же сами военные действия, предпринятые Германией, явились для правительств и народов, подвергшихся агрессии со стороны Германии, столь неожиданными, а именно это мнение господствует, как мне известно, в Бельгии, четкого ответа я не получил.

Мне объяснили, что Великобритания и Франция знали, что должен наступить день, когда «странная война» превратится в реальность. Именно поэтому, опираясь на получаемую достоверную информацию, были сосредоточены войска на границах Франции.

Вот на какие измышления были готовы для своей защиты гитлеровцы. Признаюсь, услышав от немцев вышеприведенные сведения, я был убежден в том, что в значительной степени они являлись ложными. Я им не верил. Мне казалось, что версия, высказанная де Буа, более справедлива.

Один из моих источников сообщил мне, что все задержанные бельгийскими властями подозреваемые в принадлежности к немецкой разведке были вывезены во Францию и большинство из них заключены в специальные лагеря. Высказывалась даже мысль, что в этих целях частично были использованы лагеря, основанные во Франции в период национально-революционной войны в Испании, в которых находились республиканцы. Меня удивило подтверждение источника, ранее слышанное, что списки для арестов всех подозреваемых в принадлежности к немецкой разведке были переданы бельгийским властям французскими секретными службами.

События разворачивались с неимоверной скоростью. При очередной встрече с Большаковым, связистом «Метро», мне стало известно, что в первый же день начала агрессии фашистской армии здания советских посольств и торгпредств были оцеплены бельгийской полицией, а к ней присоединились и бельгийские жандармы. Пришлось принять ряд мер предосторожности и даже прибегнуть к уничтожению некоторых документов, не подлежащих оглашению. Сразу хочу отметить, что оцепление советских представительств продолжалось недолго и вскоре все успокоилось. Однако мы должны были принимать ряд мер по обеспечению конспирации в нашей резидентуре.

С Отто я продолжал встречаться. В первые дни после начала военных действий против Бельгии наши встречи были краткими, и я не мог понять, что происходит с резидентом. Мне казалось, что он озабочен не только вопросами, связанными с нашей деятельностью разведчиков, но и какими-то другими. Во всяком случае, он был явно в очень нервном состоянии. Ему самому пришлось перейти полностью на нелегальное положение в первый же день, то есть после ввода английских войск в Бельгию, так как это создавало для него определенную опасность, о которой я уже писал, – его принадлежность в соответствии с «сапогами» к канадцам. Кроме того, безусловно, его волновало и положение его семьи. Правда, тогда он мне не рассказывал об имевшейся угрозе Любови Евсеевне в первый же день начала войны в Бельгии. Об этом он пишет только в своей книге «Большая игра» (с. 106). Не говорила мне об этом и Люба, хотя мы с ней встречались, так как я обеспечивал для нее конспирацию, а затем ее переселение в «Метро» вместе с детьми. Утверждение Отто о том, что Любовь Евсеевна с детьми были помещены в «торговом представительстве» СССР по принятому им совместно с Андре решению и его, Отто, личной договоренности с «нашим связистом», где они находились «две недели, прежде чем их поселили на нелегальную квартиру» (с. 106–107), по моим сведениям, совершенно нелепо.

Я убежден в том, что не искажаю действительность, утверждая, что в «Метро» направил Любовь Евсеевну с детьми и Фрица именно я, а оттуда они непосредственно были направлены в Москву.

Не могу до сих пор понять отношение ко мне со стороны Отто. Он постоянно демонстрировал не только свое расположение, доверие ко мне, по и сам факт, что вводит меня полностью в курс деятельности нашей резидентуры. В то же время у меня есть основания утверждать, что многое он скрывал от меня. Нет, я имею в виду не то, что он выдумывает в своих воспоминаниях, а только нашу практическую работу. Так, например, вскоре после оккупации Бельгии мы договорились с Отто, что я вновь должен буду встретиться с Хемницем и Аламо. И вдруг узнаю, что якобы Отто дал указания Аламо из Остенде, где сгорел его магазин, выехать во Францию, а тот не сумел по каким-то причинам выполнить и это задание. Где правда и в этом вопросе? Дать ответ я не могу. Об Аламо мне придется более подробно еще рассказать.

Этот член нашей резидентуры требует особой оценки, как и отношение Отто к нему, а в особенности те домыслы, на которые пошел сам Отто, а с его легкой руки и Жиль Перро в публикациях.

Все больше и больше поступало к нам информации о ходе военных действий в Бельгии. Многие высказывали свое недоумение по вопросу, почему Великобритания и Франция совместно с Бельгией, имея явные преимущества перед фашистской армией, допустили ее прорыв через Нидерланды, Бельгию и Люксембург в обход имевшихся укреплений, в том числе и на так называемых линии Мажино во Франции и канале Леопольда в Бельгии, и не оказали должного сопротивления вторжению во Францию. У нас возникал вопрос, неужели франко-английское командование не учло возможность прорыва немцев через Арденны, неужели это не понимало и бельгийское командование? Почему они отдавали предпочтение возможности наступления немцев через центральную часть Бельгии?

Среди местного населения ходили слухи о том, что бельгийцы не успели взорвать мост через канал Леопольда, что также ускорило прорыв немцев. Было всем совершенно ясно, что бельгийская армия не сможет одна справиться с фашистскими войсками, а франко-английское пополнение явно недостаточно. Все чаще курсировали слухи, что Леопольд III просит значительного подкреп ления авиации и танков.

Больше того, гот же де Буа и другой достоверный источник, как бы сговорившись между собой, указывали на то, что в форте Брепдапек, расположенном вблизи Брюсселя, состоялась встреча на высшем уровне представителей Бельгии, Франции и Великобритании. В результате этих встреч Бельгия якобы получила заверения двух держав, принимавших в них участие, что помощь в боевой авиации и танках будет незамедлительно оказана. Однако буквально через пару дней эти же источники сообщили мне, что якобы французский генерал Жорж доложил бельгийскому командованию, что в связи с осложнением обстановки никакой существенной помощи оно не получит.

Вскоре мы узнали, что Люксембург, являвшийся тоже одним из основных путей для нанесения удара на Западе, был полностью оккупирован фашистами почти сразу же после начавшегося наступления. И мая стало известно и то, что в этой стране уже установлена немецкая администра ция. В разговорах с бельгийцами мне пришлось слышать, что их нисколько не удивляла столь быстрая сдача страны. Они утверждали, что это зависело не только оттого, что армия, естественно, была маломощной, по и оттого, что среди населения были прогерманские настроения.