Анатолий Гуревич - Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента.

Особенно тяжелыми переживаниями для всех харьковчан явились следующие события.

С апреля 1918 г. по 3 января 1919 г. Харьков был оккупирован германскими войсками. 23 июня 1919 г. он был захвачен деникинцами. 23 декабря 1919 г. части Красной армии вновь освободили город. Это позволило вновь превратить Харьков в столицу Украины (УССР). Можно отметить, что до 1934 г. он ей и оставался.

Это были годы, омраченные многими скорбными событиями: массовыми забастовками, восстаниями и, безусловно, немецкой оккупацией. Следует еще добавить, что в городе действовали подпольные революционные организации. Я уже тогда знал, что мой отец к этим организациям не имел прямого отношения, но многим подпольщикам оказывал существенную помощь.

Нормализовалась жизнь в городе только после окончательного установления советской власти.

Никогда не смогу забыть сделанную для меня отцом обувь. Он мастерил ее из хорошо подготовленной с помощью рубанка доски. Подошву вырезал из этой доски по размеру моей ноги, затем разрезал ее на ступню и обе ее части соединял кусочком брезента, из которого делались еще и ремешки, с помощью которых подошва крепилась к ногам.

Плохо бывало и с питанием, но нам помогали крестьяне из ближайших деревень. Расположение к нашей семье проявлялось со стороны не только крестьян, но и горожан. Остановлюсь на одном достаточно показательном примере.

В Харькове все знали, что мои родители, а, следовательно, и их дети по национальности евреи, что можно было легко узнать по вывеске, помещенной над аптекой. Многие понимали и то, что мои отец и мать были неверующими. Кроме того, они не знали иврита. Иногда, получая письма от своих родителей, отец был вынужден обращаться к кому-либо из знакомых, с тем, чтобы они помогли их прочесть. Больше того, ему приходилось просить их написать ответ. Конечно, эти просьбы они выполняли, но не скрывали своего удивления и даже враждебности.

Недовольство других евреев вызывал еще один факт. Моя мать слишком много работала и не могла в достаточной степени уделять внимания своему маленькому сыну. Поэтому тщательным уходом за мной занималась специально нанятая старенькая няня. Она была очень милым и внимательным человеком, любила детей и к нашей семье относилась очень хорошо. Была глубоко верующей и очень часто посещала православную церковь. Это сказалось в определенной степени на моем воспитании.

Во время прогулок по городу няня часто водила меня на службу в церковь. Иногда, когда мы проходили мимо церкви, она заставляла меня стать на колени и, поцеловав землю, перекреститься. Крестился я и во время богослужения.

Знакомые и друзья нашей семьи в большинстве положительно относились к такому моему воспитанию. В то же время многие верующие евреи были возмущены тем влиянием, которое оказывала на меня православная няня. Должен сразу же отметить, что мой отец всегда очень тепло относился к православной вере. Правда, он никогда не стремился показывать это окружающим. В то же время в Ленинграде у него были дружеские отношения со священником Сергиевской церкви, находившейся рядом с нашим домом. Он даже тяжело переживал, когда эту церковь на углу улицы Чайковского и Литейного проспекта сносили.

Может возникнуть вопрос: что хорошего могло принести мне воспитание, полученное от моей няни в отношении религии? Какую роль оно могло сыграть в моей дальнейшей жизни? Отвечу – немалую. Я был пионером, комсомольцем, но и тогда часто задумывался, что значит для человека религия, его вера в Бога.

Правда, как будет видно из описания моей дальнейшей жизни, мне пришлось тщательно изучать различные вероисповедания, в самые тяжелые для меня годы в большей степени усвоить особенности католического вероисповедания. Во время разведывательной деятельности за рубежом мне приходилось открыто демонстрировать свою принадлежность к католикам. Я регулярно посещал соборы, церкви, присутствовал на службах, придерживался религиозных обрядов. Вновь оказавшись на родине, я принял крещение в православной церкви.

Вскоре после переезда в Петроград, впоследствии Ленинград, отец устроился на работу ведущим провизором в большую аптеку на улице Пестеля, а затем перешел на фабрику, выпускавшую различные фармацевтические препараты и парфюмерию, на должность старшего мастера.

Мать в Ленинграде длительное время работала помощником мастера на фабрике, выпускавшей мыло, зубную пасту, различные кремы и другую продукцию.

Сестра продолжала учебу параллельно на курсах бухгалтеров и по изучению иностранных языков. Проработав недолго бухгалтером, перешла на работу в гостиницу «Астория», подчиненную «Интуристу», на должность руководителя паспортной группы для иностранцев. Она вышла замуж. Муж сестры – строитель, начал свою работу на заводе им. Ворошилова на строительстве цехов. Во время Великой Отечественной войны был эвакуирован из Ленинграда вместе с заводом. После войны долгие годы работал в системе Главленинградстроя, в том числе главным инженером строительного участка, возводившего промышленные предприятия.

В годы Великой Отечественной войны, во время блокады Ленинграда, мои отец, мать и сестра с дочкой были эвакуированы в Омск. В их эвакуации, возможно по моей просьбе, направленной из-за рубежа, оказало помощь Главное разведывательное управление Наркомата обороны СССР.

По прибытии в Ленинград я поступил в 13-ю среднюю школу, бывшую 3-ю Санкт-Петербургскую гимназию (в настоящее время это 181 я средняя школа). Мы жили на улице Чайковского, дом 40/12. Школа, в которую меня определили, находилась в Соляном переулке, хотя была возможность учиться недалеко от дома.

Мои родители не ошиблись. Школа действительно была очень хорошей. Ее оканчивали многие министры и государственные деятели царской России. Заниматься было очень интересно. Кроме того, учились в помещениях, равным которым почти ни в одной школе не было. Были прекрасные кабинеты для специальных предметов: физики, химии, рисования. Уроки пения проводились в переоборудованной церкви гимназии. Был очень хороший спортивный зал. Все классы были большими, с очень высокими потолками и огромными окнами, коридоры – с широкими и светлыми окнами.

В школе я быстро освоился, учился неплохо, подружился со многими школьниками, как и в Харькове.

Любимыми моими предметами были обществоведение, русская литература, физика, география и немецкий язык. Несколько опережая дальнейшее описание моих школьных лет, хочу отметить, что преподавательница обществоведения, заметив мое увлечение этой дисциплиной, начала даже привлекать меня к подготовке бесед на различные темы. Никогда не забуду, как мне в одном из старших классов было поручено подготовить и прочесть лекцию с диапозитивами о революционной борьбе китайского народа в 1924–1927 гг., о вмешательстве во внутренние дела Китая империалистических государств, в том числе США, Англии, Франции, Японии и Италии, а также о том, как в 1927 г. военные корабли США, Англии, Японии и Франции подвергли бомбардировке территорию Китая. Это была одна из первых моих лекций, и она понравилась не только школьникам, но и тем учителям, которые пришли на нее со своими классами. Я думаю, что именно это помогло мне много лет спустя, когда я стал членом общества «Знание», с успехом проводить лекции в самых разных аудиториях.