Анатолий Гуревич - Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента.

Из одного из писем, полученных от Лидочки, я узнал, что мои московские друзья порекомендовали московского адвоката, который занялся моим делом, но пока его поиски не дали никаких результатов.

Однажды я узнал, что к нам в лагерь должна прибыть выездная сессия Верховного суда МАСС Р. Конечно, мне не было известно, с какой целью эта сессия намечает свое прибытие. Естественно, об этом мне никто ничего не сообщал. Я не мог предположить, что ее приезд может иметь какое-либо отношение и ко мне лично.

Лагерная жизнь продолжалась. Я был очень доволен тем, что мне вновь объявили благодарность. Должен отметить, что благодарности объявлялись отдельным заключенным, но это было все же довольно редким явлением.

Однажды мне понадобилось зайти к Коломытцеву. В кабинете у него сидел заведующий вещевым столом лагеря. Увидев меня, посмотрев в сторону начальника лагеря, он обратился ко мне: «Все вами довольны, а я недоволен! Почему вы поспешили прервать свою работу у нас в бухгалтерии? Вы проработали всего около двух месяцев, а, по мнению моих сотрудниц, внесли значимый вклад в налаживание грамотного ведения бухгалтерии. Спасибо вам. Конечно, говоря, что я недоволен вами, вы понимаете, я смеюсь, так как работа старшего нарядчика более важна для завода и лагеря».

Выслушав сказанное в мой адрес и решив те вопросы, которые побудили необходимость моего прихода к начальнику лагеря, я вернулся к себе и продолжил свою работу. Конечно, то, что произошло в кабинете, было для меня очень приятным.

Наступило лето. Я задумывался над тем, правильно ли поступлю, попросив у руководства лагеря разрешения на повторное свидание с моей невестой? Я должен был задумываться и над тем, следует ли укорачивать время отдыха Лидочки во время очередного отпуска и лишать ее возможности со своей подругой отправиться на юг. Принять решение мне было довольно сложно. Я не мог решиться, как мне следует поступить.

Утром, после очередного выхода работавших на завод, я узнал, что в лагерь прибыла выездная сессия Верховного суда МАССР. Большого внимания я этому вопросу не уделил. Волнение наступило только на следующий день. Меня совершенно неожиданно посетил Коломытцев и предложил следовать за ним. Мы прошли в небольшой зал, за столом которого я увидел членов выездной сессии.

Меня усадили на стоящем в стороне стуле. В зале находились Коломытцев и его жена, Корнели, Толбузов и еще несколько представителей руководства лагеря. Председательствующий на заседании сессии предложил мне встать и внимательно выслушать причину моего вызова. Мне было сказано, что сессия будет рассматривать по ходатайству руководства лагеря закономерность применения ко мне Указа Президиума Верховного Совета СССР. Указ, определяющий снижение предельного срока заключения для осужденных за различные преступные действия до 15 лет, предусматривает возможность по представленной руководством лагеря характеристике помимо сокращения установленного приговором срока пребывания в заключении применить возможность условно-досрочного освобождения.

После выступления председательствующего слово было предоставлено Коломытцеву, зачитавшему характеристику, представленную в Верховный суд. Затем слово было предоставлено мне, с тем, чтобы я смог заверить сессию, что, получив досрочное освобождение, я все сделаю от меня зависящее, чтобы оправдать доверие, оказанное мне Верховным судом МАССР.

Заседавшие в составе выездной сессии удалилось на совещание, после чего был оглашен приговор, вернее, решение суда, в соответствии с которым я должен был быть освобожден условно-досрочно на 2 года 11 месяцев и 2 дня. Признаюсь, выслушав это решение, я не мог оставаться спокойным. Видимо, в нарушение существующего порядка я попросил предоставить мне слово. Я высказал то, что мне легло на сердце:

– Позвольте поблагодарить Верховный суд МАССР за то, что мне вновь предоставлена свобода и я смогу вернуться к моей престарелой матери. После всего мною пережитого я смогу вступить в законный брак с моей любимой невестой. Хочу поблагодарить руководство лагеря за его ходатайство перед судом о моем досрочном освобождении и за данную им характеристику за время моего пребывания в лагере после моего повторного ареста. Я хочу заверить суд, что благодаря его решению я смогу, находясь на свободе, добиваться моей полной реабилитации, так как убежден в том, что смогу доказать, что «Особое совещание» МГБ СССР вынесло необоснованное решение о моем осуждении за «измену Родины».

После этого заседание выездной сессии было закрыто. Коломытцев задержался с членами выездной сессии, а его жена, Корнели и Толбузов попросили меня пройти вместе с ними в кабинет начальника лагеря. Вскоре нас догнал сам Коломытцев. Явно волнуясь, он подошел ко мне, пожал мне руку и сказал:

– Мы сердечно поздравляем вас с обретенной вновь свободой. Мы все желаем вам счастья и успехов во всем. Как только мы получим решение Верховного суда, оформленного в надлежащем порядке, вы будете на свободе. Разрешите нам пожелать вам, чтобы вы добились той полной реабилитации, к которой стремитесь.

Руководство лагеря поручило мне передать дела старшего нарядчика другому заключенному. К выполнению этого задания я приступил немедленно. Я усиленно работал, и ночью я не мог заснуть. Передо мной были многие вопросы, ответы на которые я не мог себе представить. Нет, надо было набраться терпения и ждать, ждать окончательного решения, получения необходимых документов, позволяющих мне вернуться к себе в Ленинград.

Наконец ожидаемый мной день настал. Он был очень радостным, но один факт меня крайне удивил и огорчил.

20 июня 1960 г. мне была вручена справка № 062941 на бланке, угловая печать которого означала: «Министерство внутренних дел РСФСР. Управление ИТЛ "ЖХ" лаготделения № 7». В самой справке указывалось, что я был осужден «Особым совещанием» при МГБ СССР 18 января 1947 г. по ст. 58-1а УК к 20 годам лишения свободы. Далее указывалось, что я отбывал наказание в местах заключения с 21 июня 1945 г. по 20 июня 1960 г. Освобожден по определению Верховного суда МАССР от 15.06.60 г. В соответствии с Указом от 25 апреля 1960 г. срок снижен до 15 лет и на основании ст. 44 «Основ» – условно-досрочно на 2 года 11 месяцев и 2 дня.

Хочу еще раз подчеркнуть, что и в этой справке указано, что осужден по ст. 58-1а, то есть следствие и «Особое совещание» скрывали гот факт, что я являлся офицером, «капитаном», Советской армии к моменту моего ареста, произведенного 7 июня 1945 г.

Вручая мне эту справку, Коломытцев проявил некоторую нервозность. Чем она могла быть вызвана, я, естественно, понять не мог. Прочитав ее, я еще раз поблагодарил начальника лагеря за оказанную мне помощь. И вот только после этого он предложил мне прочесть то, что было написано на оборотной стороне справки. И тут нервозность Коломытцева невольно передалась и мне. В справке указывалось, что я «следую к месту жительства в г. Лугу Ленинградской области».