Анатолий Гуревич - Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента.

Жизнь у них налаживалась, но они не знали, что за ними продолжается слежка со стороны бельгийской сыскной полиции с первых дней их возвращения в Бельгию. Вначале полиции следить за ними было нетрудно, так как Маргарет вела скромный образ жизни и мало с кем общалась. Однако со времени начала ее работы в кафе слежка осложнилась. «В результате этого ко мне в Шарлеруа явились полицейские и препроводили в Брюссель, где совершили у меня на квартире обыск, изъяли всю имевшуюся у меня почту, видимо полагая, что я имею переписку с моим мужем», – выражая свое удивление, пишет в своих воспоминаниях Маргарет. В изъятой почте были только письма, которые она получала от своих родственников. Она отметила, что через несколько недель ей все письма были возвращены.

После обыска Маргарет получила приказ вернуться за детьми и вещами в Шарлеруа, прекратить работу в кафе и вернуться в Брюссель. С этого времени она не могла нигде работать без соответствующего разрешения полиции. Маргарет должна была оставаться в Брюсселе, так как за ней была и здесь, как во Франции, постоянная слежка, так как предполагали, что она переписывается со мной, своим «мужем Кентом». Конечно, с момента нашего ареста в ноябре 1942 г. в Марселе мы никогда с Маргарет не переписывались.

Слежка сыскной полиции велась буквально круглосуточно, и не только за домом, где Маргарет с детьми проживала в Брюсселе, но даже и при ее выходе на улицу. Никаких поводов для подобной слежки не существовало. У Маргарет появлялось желание переехать с детьми в США к матери и брату, но и это было невозможно, в подобном разрешении на выезд ей отказывали. Такое положение, слежка со стороны полиции меня удивляли, так как из воспоминаний Маргарет и Мишеля, из писем и личных разговоров с Мишелем я знал, что после их возвращения в Бельгию у них сложилась, кроме всего вышесказанного, еще и очень тяжелое моральное состояние. Это объяснялось многими причинами, а в первую очередь тем, что, оказавшись в Бельгии и будучи обязанной пройти регистрацию в полиции, Маргарет предъявила все имеющиеся у нее документы, в том числе и справку, полученную в Париже о рождении Мишеля. Не постеснявшись, в полиции обвинили ее в том, что она принадлежит к женщинам легкого поведения. Это основывалось на том, что в справке о рождении Мишеля была указана фамилия ее мужа Барча, который скончался в Бельгии за более чем четыре года до рождения Мишеля и, естественно, не мог являться его отцом. Ее упрекали в том, что в результате ее легкого поведения она спуталась с каким-то мужчиной, фамилию которого, возможно, и не знала. Оскорбительная позиция, занятая полицией по отношению к Маргарет, на этом не заканчивалась и сказывалась на Мишеле. Его в детстве многие относили к категории безотцовских детей, то есть, как теперь принято называть, считали ублюдком.

Безусловно, невольно возникает вопрос: неужели обычная полиция не имела связи с сыскной полицией? Ведь сыскная полиция организовывала слежку за Маргарет и ее детьми по причине, что ее считали «женой» Кента, обвиняемого в сотрудничестве с гестапо.

Удивляет и то, что обращение Маргарет, а впоследствии и Мишеля в посольство Советского Союза по розыску Кента ни к чему не привело, хотя я уже находился на Лубянке в Москве, а в моем докладе на имя Директора (правда, он был перехвачен Абакумовым и до ГРУ так и не дошел) упоминал и Блондинку, то есть Маргарет. Из этого можно было сделать вывод, что наши органы государственной безопасности скрывали не только от ГРУ, но и от наших бывших союзников по антигитлеровской коалиции факт моего возвращения в Москву вместе с Паннвицем, Кемпой с Стлукой. То, что Москва в ответ на мои радиограммы подтвердила французам, что я действительно майор Виктор Соколов, а немцы сотрудничали со мной из движения Сопротивления, борющегося против гитлеризма, не давало им возможности догадаться, что Лемуан сопровождал в нашу миссию по репатриации Кента и начальника зондеркоманды «Красная капелла» Паннвица. Я имею основания утверждать, что не только офицеры французской армии, но даже и спецслужбы Франции и других союзных с ней государств не могли даже предположить, что разыскиваемый ими по подозрению в сотрудничестве с гестапо Кент мог решиться вернуться к себе на родину. Больше того, могли ли они предполагать, что он, попав в руки гестапо, сумел завербовать начальника зондеркоманды Паннвица, сотрудничать с ним в пользу своей страны и даже французского движения Сопротивления, а затем уговорить выехать в Москву.

Из прочитанных воспоминаний Маргарет и Мишеля я мог понять, что жизнь у них была сложная и тяжелая. Все это привело к тому, что в 1950 г. Маргарет пришлось делать вторую операцию, так как у нее на этот раз была обнаружена язва желудка. Несмотря на постоянно ухудшающееся здоровье, приведшее в конце концов к смерти в 1985 г., Маргарет была вынуждена очень много работать, для того чтобы прокормить и содержать себя и детей. В своих воспоминаниях она упоминает, что с 1955 г. стала получать небольшую пенсию из Германии, где она числилась политической ссыльной.

Некоторые уточнения из жизни Маргарет, Рене и Мишеля я позволю привести, опираясь на полученные письменные воспоминания Мишеля и наши последующие с ним разговоры.

Для того чтобы улучшить материальное положение, Рене в возрасте 14 лет прекратил свою учебу и начал работать.

Детство Мишеля было тоже весьма нелегким. Благодаря своей матери, даже ее кратким в его детские годы рассказам, он очень полюбил своего отца и преклонялся перед ним. Это было очень нелегко, так как у Мишеля появлялись многие вопросы, связанные с тем, что на протяжении всей его юности он наталкивался на ряд книг и статей в прессе, в которых все излагалось с чувством определенной озлобленности по отношению к любимому Маргарет его отцу.

Несмотря на то, что были люди, которые относились к Маргарет и ее сыновьям, в особенности к Мишелю, не имевшему отца, весьма сдержанно, жители квартала, жители, являвшиеся их соседями, были к ним всегда очень любезны и даже пытались помочь, приглашая к столу, чтобы вместе поесть. Эти соседи старались не затрагивать в разговорах ничего касающегося того, что мать с двумя сыновьями пережила.

Еще совсем у маленького ребенка, у Мишеля, возникали вопросы, связанные с тем, что у его друзей имелись отцы, а у него не было. Как пишет в своих мемуарах, он находил мир несправедливым и жестоким. Он старался не проявлять на виду своих переживаний.

Начиная с того дня, когда Мишель в возрасте пяти с половиной лет поступил в школу, и на протяжении всего его детства Маргарет всегда пыталась внушить ему, что его отец был только положительным человеком, честным и не способным стать изменником своей Родины. Больше того, она часто говорила о Кенте как о выдающемся человеке. Она пыталась всячески опровергнуть все, что можно было прочесть в прессе отрицательного об отце Мишеля, и он постепенно начинал все больше и больше верить в ее доводы. Как каждому ребенку, Мишелю тоже хотелось быть похожим на своего отца, только, конечно, он никогда не мыслил стать изменником.