Александр Андреев - Терра инкогнита. Россия, Украина, Беларусь и их политическая история

Вдруг грозная минута закончилась, и панское войско сдвинулось с места и убыстряя и убыстряя ход, покатилось на казаков на всем трехкилометровом фронте. Впереди и справа и слева вырвались шляхетские хоругви и полетели на противника. Богдан поднял гетманскую булаву и вперед своим монолитным четырехугольником двинулась великолепная казацкая пехота. С обеих сторон загремели орудия и самопалы и пороховой дым от десятков тысяч выстрелов со всех сторон стал затягивать солнце, и это не принесло желанную прохладу, а только огромную черную тучу, стлавшуюся и стлавшуюся наверху. Прикрывавшие пехоту казацкие полки вогнались в летевшие на них панские хоругви и вдруг пехота налетела на пехоту. Загремел ужасающий бой и сквозь ржание тысяч коней, крики раненых, стоны умирающих, было слышно, как задрожала украинская земля, на которой уже рассыпались навсегда заливаемые потоками еще живой крови кучи мертвых панских и казацких тел. Очевидцы битвы, в которой рубились триста тысяч бойцов, рассказывали, что земля дрожала весь световой день и воздух смертного поля к его концу весь пропитался кровью.

Двенадцать регулярных хоругвей косым ударом врезались в казацкий четырехугольник и стали вырубать в нем вылом. Неимоверным усилием вдавливались они внутрь и в скрежете стали и реве орудий разорвали казацкие ряды. Богдан стоял и смотрел, как железные хлопцы Михаила Кричевского разом остановили панский прорыв, вогнав в него походные возы. Все шло так, как мечтал гетман в последние годы.

Казалось, целый век шла эта резня, какой давно не видели даже опытные воины, и коронный гетман двинул вперед и в центр левое и правое крылья своего войска. Разлетевшиеся хоругви не долетели до отчаянно дравшейся линии боя и на флангах уткнулись со всего своего размаха в встречавших их великолепных витязей Ивана Богуна и Максима Кривоноса. На трех тысячах метрах и вокруг них и, казалось, вверху и внизу их, разразился клубок яростных воинов и не было и не было и не было ему конца. Коронный гетман ввел в бой вторую линию хоругвей, и железный ураган накрыл все поле еще не решившей ничего для себя победы. И уже отсекали охваты и обходы панов отчаянные бойцы Данилы и Ивана Нечаев, почти в окружении рубились суровые воины Ивана Гири и Мартына Пушкаренко, а Максим Гамалея пробивался спасать казаков Ивана Черныша, которые погибали и падали, но падали только вперед, и никак паны не могли сквозь них пройти. Перекрыл неперекрываемый грохот битвы Богдан Великий своим гетманским рыком: “Что, браты-казаки, есть еще казацкая сила, и порох в пороховницах и рубят ли еще казацкие сабли?” ‘‘Есть еще, батька, есть все и рубимся мы уже в полном окружении, “ — отвечали гетману его непобедимые витязи. Богдан двинул на восстановление линии боя резервные полки Мартына Небабы, Ивана Золотаренко и Луки Мозыри и грозные всадники в стальной круговерти выдавили панов из казацкого пехотного четырехугольника, и восстановили фронт.

Казаки попытались вытереть кровавый пот, но не успели. Спеша опять разорвать неразрываемых хлопов, коронный гетман двинул вперед знаменитые панцырные хоругви.

Широким ударом сорвались и полетели вперед сбереженные до самого нужного момента непобедимые крылатые гусары, от которых не было защиты. Рванул им навстречу своего коня Богдан Великий и уже обгоняли его ужасные казачьи клубки Федора Якубовского и Максима Гладкого. И опять сшиблись все и вся, и от своего гетмана не отставали его верные джуры с запасными саблями, знавшие яростную удаль Богдана Хмельницкого. Лучшие панские воины вцепились в казацкого гетмана и прорубились наконец к нему. Горестно закричали бившиеся из последних сил казаки, увидев, как панцырные крылья накрыли их батьку-гетмана. И возник вдруг опять Богдан Великий, разорвал застежку гетманского плаща, в который вцепились трое панских гусар, и страшен в громе ужасающей битвы оказался его лик. Гетман вырубился из круговерти и полк Иосифа Глуха уже встал и бился вокруг него. Сражение наконец сделалось всеобщим, и у коронного гетмана больше не осталось резервных хоругвей.

Богдан сменил изломанное оружие и израненного коня, встал на стременах, грозно глянул на стрелявших в него панов, и их пули прошли мимо. Гетман все увидел и все понял и подал, наконец, долгожданный знак. Рванулись вперед и с фланга непобедимые казаки Ивана Богуна, сдвинули назад вражеские хоругви и в образовавшуюся щель с самого конского скока влетел полк Филона Джеджалия. Вздрогнули панские воины, увидев его знаменитых обоеруких воинов. С двумя саблями в руках, управляя верными боевыми конями с помощью колен, казаки размахнулись в полный размах и одна панская стена перед ними упала, а вторая исчезла. Разворачивал против страшного врага своих личных гвардейцев коронный гетман и никак не мог развернуть, потому, что бил и бил и бил его в лоб ужасный Богдан с яростными казаками.

В момент, когда весы боя уже начали сходить с ума от непонимания происходящего, воины Максима Кривоноса с другого фланга ударили из всех непонятно почему появившихся сил, и в образовавшуюся брешь по сигналу Богдана влетел полк Федора Лободы, казаки которого сидели на конях по двое. Успел пошутить коронный гетман, что у бедных хлопов даже коней не хватило, а значит, это не казаки потому что нет казака без верного коня. Не договорил коронный, поперхнулся, и угрюмо сомкнулись вокруг него панцырные гусары, узнавшие отчаянных и всегда непобедимых врагов. Запорожцы и мастера боевого гопака слетели с коней и вдруг появились везде и били и снизу и с верху и отовсюду ногами и руками по панским шлемам и не было от них никакой защиты, потому что вражеские удары падали туда, где они были и уже не были. Панский очевидец с ужасом писал, что всеобщая битва превратилась в грандиозную резню, и множество панов из знатных родов полегло совсем, и лучшие из лучших были стерты вражеской рукой. Возликовали измученные и израненные казаки и закричали врагам: “Эй, панове, хорошая у вас была музыка в начале, а теперь вам так славно сыграли в дудки казаки!”

Кинулись вставшие из крови казаки и ворвались в самую середину панских войск. Валили полки за полками и справа и слева и в центре и везде и катилась вперед ураганная волна народного гнева. Сломался коронный гетман и закричал, чтоб скорей привели ему лошадь, хотя и сидел он уже на боевом коне. Спрятался коронный, но нашли и зарубили его казаки. В панском войске началась паника. Повсюду бежали и разбегались паны, но везде догоняли и рубили их те, кого они называли хлопами. Целое панское войско превратилось в трупы, и лежали они, выщерив зубы, и ели их волки. Казаки пели, что высыпался Хмель из мешка и наделал беды панам, которые кидались всюду, и везде вырастали как из-под земли казаки и рубили их как снопы, и не было никому спасения. А Богдан Великий гремел всем панам, что не надо больше лезть на благословенную Украину, не то вывернет он их всех вверх ногами и потопчет в щент и выбьет из неволи весь украинский народ. Сидите и молчите, паны, ибо время ваше кончилось, звенел по степи голос Богдана Великого. И гремели вырвавшиеся из тысяч казацких грудей величественные слова от Чигирина и Чернигова и Волыни и Львова и