Николай Соколов - Образование Венецианской колониальной империи

Венецианцы усиленно подчеркивают коварство Мануила, который «льстивыми словами» старался заманить в пределы Романии как можно больше венецианских купцов, чтобы готовившийся им удар был как можно более эффективным. [1214] Invitante Venetos, ut omnes ad eum et ad terras ejus imperii sicut ad propria properarunt. (Hist. duc., p. 78). Два венецианских посла, находившихся в то время в Константинополе, были императором обласканы, и он рассеял их опасения, вызванные дошедшими до них слухами о готовящемся нападении, заверениями в своей дружбе. [1215] Venetes ut filios diligeret (Ibid., p. 78). Удар обрушился на голову нескольких тысяч венецианцев, что не так уж невероятно при обширности тех экономических связей, которые существовали у венецианцев в Византийской империи. Почти двадцать тысяч их, — уверяют нас венецианские анналисты, — находилось весной 1171 г. в пределах Романии и около половины этого числа было сосредоточено в одном Константинополе. [1216] Veneti portantes secum pecunias infinifas et arma et naves multas… (Ibid., p. 78). Цифры преувеличены, но несомненно, очень большое количество делового венецианского люда и кораблей находилось в сфере досягаемости византийского императора. «Подобно льву» обрушился Мануил на венецианских купцов и в столице, и на всем протяжении империи. Их хватали в домах, на площадях, ловили на море. [1217] DCV, NN 336, 338. Кто не успел бежать, были посажены в тюрьмы, — для узников в них нехватало места, ими стали заполнять монастырские кельи и казематы. Имущество, деньги и товары были конфискованы, но только часть всего этого попала в казну, — остальное было расхищено местными чиновниками, исполнителями распоряжения императора. [1218] Annales venet. brev., p. 72. Nicetas, op. cit., p. 223.

Взрыв возмущения вызвали эти действия в Венеции, когда туда в апреле прибыло несколько венецианских кораблей, уцелевших от погрома, с известием о его размерах. Немедленно было принято решение организовать экспедицию в византийские воды с целью мести и возмещения убытков. Голоса благоразумия, рекомендовавшие вступить с Византией в переговоры, смолкли в буре общего негодования. [1219] Historia ducum, p. 79. Danduli Chr., col. 293. Annnles venetici breves, p. 72.

В четыре летних месяца 1171 г. был вооружен флот в составе 100 галер и 20 кораблей; флот этот затем был усилен несколькими судами зависимых далматинских городов. Дож Витале Микьеле сам стал во главе экспедиции. Венецианский флот обогнул Морею, направился к Негропонту, делая нападения на приморские города, замки и именья. Побережье Негропонта также было разграблено без всякой помехи, так как греки не смели сопротивляться. Несколько сановников империи, очевидно крупные землевладельцы острова, «просили отправить к императору послов для переговоров». Дож нашел это предложение приемлемым, послы были отправлены, а флот продолжал углубляться в византийские воды. Венецианцы подошли к Хиосу и здесь решили обосноваться для зимовки и для организации нападений на соседние острова. Витале Микьеле подражал Доменико Микьеле.

Надо было подождать и результатов посольства. Дожа ожидало разочарование: посланцы не были приняты Мануилом, они только привезли с собою представителя императора, по совету которого в Константинополь было отправлено новое посольство. Так завязались бесконечные и бесплодные переговоры, которые затянулись на годы.

Между тем в армии и флоте появилась чума, опустошавшая ряды венецианских матросов и солдат. [1220] Intra paucum tempus fere milia viri mortui sunt… (Hist, ducum, p. 79). {Последняя цифра плохо пропечатана; возможно, 8. OCR} К этому прибавились продовольственные затруднения. Носились слухи, что греки отравили колодцы и вино, которое венецианцам удавалось захватить. Чем дальше, тем дела шли все хуже и хуже. Флот побывал на Лемносе, Лесбосе; но смерть преследовала венецианцев всюду. Наступила пасха 1172 г., а люди продолжали умирать сотнями. Во флоте и войске сначала тихо, потом все громче и громче раздавались сетования: «нас предали и нами дурно руководят»…

Естественно, что миролюбие дожа и неподатливость Мануила возрастали. Второе посольство также не было принято императором и привезло только обещание, что будет принято третье посольство. «Так как, — наивно объясняет автор „Истории дожей венецианских“, — дож любил мир… и не мог переносить народного ропота», то он, отправив в Константинополь третье посольство во главе со знаменитым впоследствии Энрико Дандоло, «по общему совету» решил возвратиться в Венецию. [1221] Hist. duc., p. 80. Dand. Chr., col. 295. Киннам, преувеличивая успехи своих соотечественников, сообщает, что отступавшие венецианцы подвергались преследованию и нападениям со стороны греческого флота. [1222] Cinnamus, op. cit., pp. 284, 285. Так широко задуманная карательная экспедиция закончилась катастрофой.

Она была также и личной катастрофой дожа. Возвратившийся флот был встречен взрывом недовольства. Во дворце дожей состоялось бурное заседание, во время которого одни в бешенстве (nimie rabientes) угрожали дожу ножами и кинжалами, а другие, более благоразумные, поспешили оставить собрание и скрыться. Витале Микьеле пробовал искать спасения в бегстве, думая укрыться в церкви монастыря св. Захарии, но один из участников бурного собрания (latro nefandissimus) нанес дожу кинжалом смертельную рану, успев при этом скрыться. [1223] Historia ducum, p. 80.

Тем временем вернулось ни с чем и третье посольство, а глава его Энрико Дандоло, передают, подвергся даже какому-то личному оскорблению. [1224] Ослепление знаменитого посла несомненно относится к области легенд. Автор «Истории дожей венецианских», рассказывающий о событиях этого времени очень подробно, ничего об этом не говорит, и, конечно, последующая карьера зловещего венецианца исключает возможность такой операции. Тем не менее свидетельство о том, что Дандоло был слаб зрением, является всеобщим, и даже Новгородская летопись называет его «дож слепый». Происхождение этой легенды, по нашему мнению, очень просто объясняется предположением, что знаменитый дож был сильно близорук, что в те времена, не обремененные книгой, было большой редкостью. Не надо забывать, что в годы его догата ему было свыше 80 лет, — не удивительно, если он и был слаб зрением. Отправлено было новое, четвертое посольство, но и оно не привезло с собою мира, а только двоих новых посланцев Мануила, единственной целью посылки которых, казалось, было соглядатайство и дальнейшее затягивание переговоров. По совету этих представителей венецианцы направили в Константинополь пятое посольство. Оно было принято императором, но, заверив послов в том, что в дальнейшем мир будет заключен, император рекомендовал им пока отправиться обратно, прихватив и на этот раз двух его представителей, которые, явившись в Венецию, «говорили новому дожу (Себастино Циани) сладкие речи»… Терпение венецианских дипломатов, наконец, лопнуло: дож прекратил переговоры. [1225] Historia ducum, p. 81. Италийская политика Мануила, разрыв с Византией, потеря византийского рынка, сближение восточного императора с Генуей и Пизой, безуспешные попытки восстановить в греческой империи свое прежнее положение заставили Венецию пересмотреть свою внешнюю политику и временно ориентировать ее по-иному, не нарушая, впрочем, ее основных положений: «натиска на Восток» и безопасности плавания по Адриатическому морю.