Генрих Шлиман - Илион. Город и страна троянцев. Том 1

Самый замечательный из всех домов, которые я обнаружил в третьем, сожженном городе, – это, несомненно, особняк непосредственно к северо-западу от ворот, который, как я считаю, принадлежал вождю или царю города; во-первых, потому, что это самый большой дом; и, во-вторых, потому что, как я уже говорил, я обнаружил в нем или рядом с ним девять из десяти найденных мной кладов, а также большое количество керамики, которая, хотя на ней и нет росписи и она имеет ту же форму, что и в других местах, в общем и целом отличается по материалу. Хороший вид на этот царский дом показан на гравюре (рис. 188), выполненной по рисунку моего покойного и оплакиваемого друга доктора Эдварда Мосса в ноябре 1878 года, когда здания на переднем плане, которые, видимо, были службами при этом особняке, еще не были раскопаны. Непосредственно перед домом вождя или царя находится открытое пространство: это единственное открытое пространство в городе, и, таким образом, оно могло быть агорой. Это должно согласоваться с Гомером, который говорит нам, что троянцы, стар и млад, сходились на агору перед царскими дверями [1381]. В другом пассаже поэт рассказывает нам, что троянцы провели шумное и бурное собрание перед царской дверью на акрополе Илиона [1382].

Та часть дома городского старейшины, которую может видеть читатель на гравюре, – это просто стены нижнего этажа высотой в среднем 4 фута 4 дюйма, которые состоят из небольших необработанных камней, скрепленных глиной, а также (как полагает г-н Бюрнуф) «пеплом, содержащим уголь, раковины, фрагменты керамики и сломанные кости, материалом для кирпичей, перемешанным с серой землей и смесью желтой земли и пепла. В этих стенах дома также есть фрагменты более или менее обожженных кирпичей, а также фрагменты больших кувшинов, которые иногда используются вместо камней (во второй и третьей стенах). Основание стен состоит из маленьких глиняных лепешек, желтой земли, серого, коричневого или черного пепла и фрагментов кирпичей, выложенных во всех направлениях. Там также есть большие куски угля, отмечающие место, где находились балки, из которых, как кажется, состоял пол.

Рис. 188 . Нижний этаж царского дома в Трое. В этом доме или рядом с ним было найдено девять кладов. Здание выходит на юг. Рисунок сделан судовым врачом Эдвардом Моссом с корабля ее величества «Ризерч», в последнее время служившим на «Аталанте», где он и погиб

Покрытия стен состоят из той же смеси, что и материал, которым скреплены камни. Самое высококачественное покрытие разглажено, причем не мастерком, а чем-то вроде беловато-желтой жидкой глины, которая оставляла слой толщиной в бумагу; есть покрытия из двух-трех таких слоев. Эта покраска, если ее можно так назвать, следует всем неровностям штукатурки, которая сама следует неровностям стены. Цвет этой жидкой глины был неоднороден; она заимствует свой цвет от фона, который покрывает; следовательно, она, видимо, просто была разведена водой, которой несколько раз обмыли поверхность штукатурки.

Менее высококачественные покрытия (во второй комнате) состоят из тех же материалов, смешанных с соломой; выступы и впадины в них можно видеть на поверхности штукатурки. Такой технологией все еще пользуются в этих местах.

Стены дома не были построены на сожженной земле, но сами подверглись воздействию высокой температуры в большом пожаре. Здесь был черный дым от страшного жара, он проник глубоко в стены, особенно в нижней их части».

При отсутствии подвалов первый этаж служил кладовой. Подобная же практика использования первого этажа в качестве кладовки, как кажется, существовала и во времена Гомера, поскольку в «Илиаде» мы видим [1383], что Гекуба спускается в кладовую, где хранятся искусно вышитые одежды. Если бы кладовая находилась на том же этаже, где жила вся семья, поэт не сказал бы, что царица «спустилась». Если меня спросят: тот ли это дворец Приама, описанный Гомером, —

то я бы ответил словами Вергилия:

Но Гомер никогда не имел возможности увидеть ту Трою, чью трагическую судьбу он описывает, поскольку в его время и, возможно, уже за века до его времени город, который он славит, был погребен под горами щебня. В его время общественные здания и, возможно, также царские палаты строили из полированных камней; таким образом, он приписывает ту же архитектуру и дворцу Приама, возвеличивая его с поэтической вольностью.

К воротам этого здания ведет коридор длиной 40 футов 8 дюймов и шириной 6 футов, который выходит в комнату длиной только 7 футов 6 дюймов и шириной 4 фута 6 дюймов, где искусный доктор Мосс обнаружил сток полукруглой формы; эта комната почти полностью заполнена огромным кувшином высотой 5 футов 6 дюймов с шириной тулова 4 фута 6 дюймов. Через дверной проем шириной только 1 фут 10 дюймов эта комната сообщается с другой, побольше, 12 футов 3 1/ 2дюйма длиной и шириной 7 футов 4 дюйма, в которой находилось три огромных кувшина в точности того же самого размера, как только что упомянутый, и один поменьше: стенки этих кувшинов толщиной больше 2 дюймов. Из этой комнаты мы входим через дверь шириной 3 фута 2 дюйма в комнату побольше, которая проходит параллельно с вышеупомянутым коридором; ее длина составляет 24 фута 4 дюйма, ширина – 12 футов; она ведет еще в одну комнату длиной 10 футов и шириной 8. Это лучше всего сохранившаяся часть дворца, к которому – как уже было сказано – должны были также относиться здания, которые отделяют его от южной части большой стены.

Этот большой дом, а также все его службы на северной стороне были похоронены на глубину 9 и 10 футов в кучках кирпичей и желтых древесных углей, которые могут принадлежать только стенам верхних этажей и в значительной мере доказывают, что в этих зданиях было много верхних этажей и, возможно, количество их доходило до пяти или шести. Поэтому я не вижу никаких причин, почему бы в этом здании со всеми его службами не могло быть даже и больше ста комнат, больших и малых.

Кирпичи почти все были разбиты; однако мне удалось обнаружить несколько целых: их длина составляет 2 фута, ширина – 1 фут 3 дюйма, толщина – 3 1/ 2фута; пожар превратил их во что-то вроде обожженных кирпичей. Однако от этого они отнюдь не стали более прочными: от сильного жара они в основном стали очень хрупкими и многие из них остеклились в большей или меньшей степени.