Павел Милюков - История второй русской революции

Правительство немедленно пошло на уступки. На заседаниях 24 и 25 сентября был выработан и немедленно передан по прямому проводу в центральный комитет железнодорожного союза в Москву правительственный декрет, которым нормы оплаты устанавливались вдвое выше плехановских, хотя и несколько ниже гвоздевских. Зато железнодорожники получали исключительные льготы в деле продовольствия. Их продовольственные комитеты получали независимость от губернских, в случае неполучения ими в течение трех недель продуктов получали право производить собственные закупки и перевозить их в первую очередь; наконец, в случае необходимости они получали продовольствие из интендантских складов. Новая денежная жертва, возложенная на казну правительством, равнялась 760 миллионам в год, и на конец 1917 г. было немедленно ассигновано 235 миллионов.

«Викжель» все-таки был недоволен. По откровенному заявлению А. Я. Чара, он обращался к правительству не только с экономическими, но также и с чисто правовыми требованиями, касавшимися признания прав самого «Викжеля», а о них декрет не упоминал ни одним словом. «Викжель» требовал признания железнодорожного союза правомочным органом при окончательной выработке условий соглашения с правительством, немедленного распоряжения министерства об установлении 8-часового рабочего дня повсеместно, наконец, «хотя бы принципиального согласия» на «демократизацию состава центрального управления». Экономические уступки тоже признавались недостаточными. Но тут «Викжель» соглашался ждать решения нового, экстренно созванного железнодорожного съезда. Выехавшая из Петрограда еще накануне делегация «Викжеля» получила соответствующие инструкции.

Последовали новые переговоры, на этот раз при особом участии военного министра Верховского, к которому делегация была послана непосредственно. К правительству в Зимний дворец вместе с делегацией «Викжеля» явились представители Совета рабочих и солдатских депутатов Чхеидзе, Гоц и Крупинский, представитель профессиональных союзов большевик Рязанов и предложили правительству немедленно издать дополнения к декрету, текст которых был предварительно ими выработан на заседании в Смольном. Министр Ливеровский категорически заявил, что денег правительство больше дать не может, но признал неупоминание о правах «Викжеля» результатом простой поспешности и обещал образовать специальную комиссию для точной нормировки рабочего дня при равном участии «Викжеля» и министерства. С этими объяснениями правительство приняло дополнения к декрету и опубликовало их. «Викжель» получил формальное признание. Правительство обязалось привлекать его к участию «во всех пунктах, где требуется соглашение с другими ведомствами или разработка инструкций». После этого он мог объявить по союзу: «Нам удалось достигнуть более или менее значительных результатов... Железнодорожники в своей борьбе проявили максимум государственной мудрости и наивысшее напряжение сил... Для выработки форм дальнейшей борьбы мы решили созвать на 15 октября чрезвычайный съезд». Теперь же, «опасаясь, чтобы только что народившийся железнодорожный союз в этой тяжелой, гигантской борьбе не был разрушен навсегда и не оказался в полном одиночестве, центральный исполнительный комитет Всероссийского железнодорожного союза признал необходимым всероссийскую забастовку прекратить». Это и было сделано телеграммами по всей сети железных дорог: с полуночи на 27 сентября железнодорожное движение возобновилось в полном объеме. Новая «демократическая организация» получила свое политическое крещение и ознаменовала свое равноправие с другими принятием сокращенного имени «Викжель».

Победа «Центрофлота».Инцидент с другой «демократической организацией», с центральным комитетом Всероссийского военного флота при Центральном исполнительном комитете Совета рабочих и солдатских депутатов, или, как сокращенно звучало это длинное название, с «Центрофлотом», производит еще более гнетущее впечатление. Конфликт возник здесь из-за совершенного пустяка, но «демократическая организация» проявила при этом такое гипертрофированное чувство собственного достоинства и такое неумение охранить достоинство национального «революционного» и «республиканского» правительства, что мелкий сам по себе факт явился грозным симптомом и еще более грозным предвестником грядущих испытаний. «Центрофлот» поднял вопрос о расширении занимаемого им помещения в здании Адмиралтейства. Морской министр Вердеревский, осмотрев помещение, нашел это желание основательным и сделал соответствующие распоряжения. Но «Центрофлоту» решение министра не понравилось, и он предпочел действовать явочным порядком. 14 сентября Вердеревский получил от председателя «Центрофлота» большевика Абрамова следующее короткое заявление: «Г-н морской министр, постановлением “Центрофлота” решено занять для работ и пленарных заседаний помещения, назначенные для начальника штаба Егорьева. О вышеизложенном для сведения уведомляется». Адмирал Вердеревский наложил на этом документе резолюцию: «Из формы и факта обращения ко мне усматриваю, что «Центрофлот» предполагает нужным и возможным в решении вопросов, до сего времени подлежавших решению министра, заменять такового. Не считая такую постановку вопроса полезной и законной, я не усматриваю возможным плодотворно работать в создавшейся обстановке, о чем и заявлю министру-председателю». Керенский, однако, не принял отставки морского министра, и «директория решила не уступать “Центрофлоту”». Тогда Абрамов послал министру новую телеграмму: «Центрофлот» «ввиду встретившегося препятствия... от занятия квартиры Егорьева отказывается, но при том положении, в которое поставлен “Центрофлот”, будет считать себя лишенным возможности продолжать свою работу и слагает с себя свои обязанности вплоть до отъезда членов к месту своей службы». Министр апеллировал своей отставкой к правительству, «Центрофлот» апеллировал своим «сложением обязанностей» к Совету рабочих и солдатских депутатов.

Последовала попытка уладить дело длинными переговорами. Морской министр предложил «Центрофлоту» обширное помещение в 12 комнат и самый большой зал Адмиралтейства, библиотеку для пленарных заседаний. Если и это не понравится, министр предлагал деньги для найма в городе помещения, какое «Центрофлот» найдет подходящим. Но «демократическая организация» хотела непременно иметь квартиру Егорьева и 17 сентября отправила министру новую ноту. «Считая ненормальным такое положение, когда Морское министерство не идет на компромисс, «Центрофлот» решил занять пустующую квартиру начальника штаба, о чем доводит до вашего сведения и сведения министра-председателя». Итак, «Центрофлот» начинал военные действия. Морской министр принял со своей стороны оборонительные меры и опечатал квартиру. Тогда 18 сентября последовал ультиматум: «Центрофлот» требовал у Временного правительства удаления от должностей Егорьева и заведующего телеграфом морского штаба Романова, оставления «спорной квартиры» «по праву» за «Центрофлотом» и назначения на пост первого помощника морского министра капитана Вейнера, начальника штаба Кронштадтской крепости. Все эти требования должны быть удовлетворены в 24 часа; в противном случае «Центрофлот» грозил считать «права высшей морской демократической организации нарушенными и дальнейшее отношение с Морским министерством прерванным». Это было уже слишком — даже для «директории». И правительство Керенского решило: «Центрофлот» немедленно распустить и назначить новые выборы, «считать изменой всякую попытку возбудить волнение среди команды, принимая во внимание угрожающее положение на Балтийском море», и «в случае возникновения на этой почве волнений привлечь настоящий состав «Центрофлота» в качестве подстрекателей». Во исполнение постановления о роспуске 19 сентября «Центрофлоту» было предъявлено требование к 3 часам дня очистить все занимаемые квартиры. Адмиралтейство было окружено отрядом юнкеров, помещения «Центрофлота» и аппарат Юза охранялись часовыми. Телеграммой комитетам флота в Гельсингфорсе и в Севастополе морской министр сообщал, что на флот могут быть направлены «провокационные попытки» и что одновременно с ультиматумом «Цен-трофлота» правительство «получило еще ряд указаний на готовящийся со стороны немцев удар по Балтийскому морю в связи с непрекращающи-мися во флоте волнениями команд». «Ввиду безусловной необходимости не прерывать начатой реальной работы “Центрофлота”» министр просил ускорить выборы его нового состава.