Павел Милюков - История второй русской революции

К сожалению, на этом оптимистическом настроении обрывается наш источник — переговоры Ставки с фронтами по прямому проводу. Чтобы проследить, как в течение последующих дней, 27-го и следующих, это настроение окончательно перешло в пессимистическое, мы располагаем составленными, по просьбе автора (неопубликованными), показаниями генерал-лейтенанта Шиллинга, командира 17-го армейского корпуса, который предполагалось направить против большевиков, и комиссара 8-й армии, к которой принадлежал этот корпус, К. М. Вендзягольско-го, пытавшегося сорганизовать посылку 17-го корпуса к Петрограду. Приехав в Ставку 26 октября и сделав доклад Духонину о положении 8-й армии, Вендзягольский узнал в управлении военного комиссара при верховном главнокомандующем, что Ставка «предполагает организовать сводный отряд под командой генерала Врангеля для отправки его частью под Петроград, частью для защиты подступов к Ставке». Вендзягольский прождал в Могилеве сутки до полудня 27 октября, но отряд не формировался. Тогда, с разрешения начальства, он решил ехать дальше на север, где в Витебской и Псковской губерниях был расположен 17-й корпус, только что переведенный сюда с Румынского фронта и прибывший в район Невель—Городок 15-25 октября в распоряжение главковерха. «Настроение в Невеле и в частях, расквартированных в нем (запасный артиллерийский дивизион, тяжелый дивизион с Рижского фронта и Сибирский запасный саперный батальон), было большевистское», — свидетельствует генерал Шиллинг. Он вызвал в город надежный «курень смерти», состоявший из 700 солдат-украинцев, и 27 октября занял им почту, телеграф и вокзал. Из штаба 5-й армии, где комитет был большевистский, уже начали просачиваться телеграммы с призывом подчиниться большевикам. Прервав телеграфное сообщение с 5-й армией, генерал Шиллинг решил непосредственно связаться со Ставкой. В час ночи на 28-е к нему приехал Вендзягольский, сообщивший ему о положении. На вопрос Шиллинга, почему Ставка не делает никаких распоряжений и ничего не сообщает, он получил от Вендзя-гольского ответ, что «там не уверены, можно ли надеяться на части корпуса». Чтобы проверить это, генерал Шиллинг собрал в 11 часов утра 28 октября представителей всех частей корпуса и изложил им свой взгляд на большевизм. Через два часа он получил ответ председателя корпусного комитета поручика Зотикова, что все с ним согласны и пойдут за ним. Тогда он отправил начальника штаба корпуса полковника Вронского, на автомобиле в Ставку с почтограммой на имя Духонина, составленной Вендзягольским. Генерал Шиллинг ходатайствовал в ней о разрешении погрузить войска корпуса на железную дорогу и немедленно отправить эшелонами по двум направлениям: к Пскову и Луге и к Бологому и Чудову.

Раньше, чем до Ставки дошла эта просьба, генерал Шиллинг получил оттуда секретный пакет с приказанием занять узловые станции Дно и Оршу, каждую батальоном с четырьмя пулеметами, чтобы «не допустить продвижения большевиков к Ставке». Однако сделанный Шиллингом наряд (от 140-го Зарайского полка) был задержан, так как «всеми нарядами поездов ведал штаб Северного фронта, и, видимо, там приказания Ставки не исполнялись».

Около 11 часов ночи 29 октября генерал Шиллинг получил из Ставки ответ и на свою просьбу. Ставка приказывала послать от корпуса к Петрограду бригаду пехоты, мортирный дивизион и дивизион полевой легкой артиллерии. Генерал Шиллинг приказал сосредоточить части, разбросанные на 25 верст в окружности, к станциям посадки: расчет был на аккуратную подачу поездов. К посадке были назначены: 11-й пехотный Псковский и 12-й Великолукский полки, 17-й мортирный дивизион и три батареи 35-й артиллерийской бригады. «К великому удивлению начальствующих лиц, — свидетельствует генерал Шиллинг, — полки и части прибывают для посадки, а поездов нет. Солдаты стоят под открытым небом, при отвратительной дождливой погоде. С грехом пополам добились, чтобы через 10 часов подали два состава для посадки 12-го Великолукского полка и один состав для штаба 3-й пехотной дивизии. Агитация против посадки и отправления в это время велась вовсю». В результате этой агитации вечером 29 октября Шиллингу пришлось отменить отправку распропагандированных полков 3-й дивизии и заменить их верной ему 35-й. Штабу 3-й дивизии и частям 12-го полка, уже погруженным, велено было выгрузиться. На их место — уже только 30 и 31 октября — началась посадка 137-го Нежинского и 140-го Зарайского полков. Повторилась и тут та же история. «Составы подавались чрезвычайно медленно. Бывало так, что состав подадут, весь эшелон погрузится, но сутки не дают паровозов , и солдаты сидят в вагонах, не приспособленных для отопления и не оборудованных для людей». Однако на этот раз «настроение у солдат было бодрое и веселое.., все шли охотно, несмотря на то что кругом все кишело большевиками».

Движение погруженных эшелонов к Петрограду, наконец, началось, но продолжало встречать на пути всевозможные препятствия. По докладу командира 137-го пехотного Нежинского полка, корпусного комиссара, а также и начальника 35-й дивизии, говорит генерал Шиллинг, «выяснилось, что везде на станциях эшелонам чинились задержки, не давали паровозов и что в деле захвата власти большевиками весьма подлую роль сыграл “Викжель”». Только применением насильственных мер первому из эшелонов удалось пробиться через Псков и добраться до Луги, где «весь гарнизон — около 6-7 тысяч человек — немедленно сдался без боя, все караулы были заняты солдатами Нежинского полка, а находящиеся в Луге артиллеристы пришли к командиру батальона и сдали замки от орудий». «Погрозив вернуться и расстрелять Псков, этот первый эшелон вытащил вслед за собой мортирную батарею 17-го дивизиона. Депутация большевиков с матросом Дыбенко, приехавшая в Лугу уговаривать пришедшие туда передовые части, не имела успеха. Корпусной комиссар Зотиков решился даже съездить в Петроград, в Смольный и вернулся оттуда благополучно, пригрозив большевикам лужскими войсками. Но, увы, все эти частичные удачи пришли слишком поздно. Цель непрерывных задержек войск железнодорожниками была достигнута. Мы знаем, что уже 30 октября красновский отряд, лишенный подкреплений, проиграл решительный бой под Пулковом и вынужден был отступать. А затем до Луги дошли слухи о переговорах Краснова с большевиками, и 2 ноября получен приказ Духонина — на этот раз действительный и окончательный — остановить движение эшелонов к Петрограду. Нежинский полк не поверил и послал выборных в Ставку». Получив там подтверждение, части «стали возвращаться на свои места.., конечно, уже не теми по настроению, какими пошли, — замечает генерал Шиллинг, — яд большевизма начал проникать и в их среду».